ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Ясный день. Там же. О н а, О н и Ч е л о в е к з е м л и.
Ч е л о в е к з е м л и. Вы только мечтаете о преображении жизни, мы ее преображаем. Вы мечтаете о человеке, который еще не родился, а мы... Да вот, когда в будущем году осенью вы спуститесь в ту долину, вон там, вы ее не узнаете, такая там будет жизнь, такое движение.
О н. Нет, вы только умножаете вещи и потребности, а человек, водимый вами, идет назад.
Ч е л о в е к з е м л и. Вперед! Мы ведем человека путем материального прогресса. Это – единственно верный путь. А то, что вы называете духовными ценностями, это нередко только болтовня, порою даже вредная для общества.
О н. Дикарь, управляющий машинами, – вот ваш современный человек.
О н а. Но разве наш гость похож на дикаря?
О н. Милая, ты права. Не следует так много спорить с гостем. И к чему? Ни в чем нельзя убедить. Работа ждет меня, я ухожу к себе.
Вечером будем снова беседовать. (Уходит.)
Ч е л о в е к з е м л и. Пора. Так незаметно прошла эта неделя! Я совсем забыл о том, что меня ждут, что обо мне беспокоятся и меня ищут.
О н а. Мне грустно, что вы уже уходите. Я всегда буду вспоминать эти дни, когда вы были с нами.
Ч е л о в е к з е м л и. Неужели я не смог вас убедить, и все мои слова были тщетны? Неужели я уйду один, а вы останетесь здесь, на этой угрюмой и ужасной высоте?
О н а. Я не должна слушать вас. И все же слушаю, хотя вы говорите о том, чего презреннее нет в человеческих делах – об измене.
Ч е л о в е к з е м л и. Измена! Что вы называете изменою?
О н а (смущенно). Измена – это когда обманывают доверие, нарушают долг верности.
Кто-нибудь в тебя верит так сильно, так безмерно, и вдруг ты его обманешь.
Ч е л о в е к з е м л и. Каждый должен быть верен прежде всего себе самому. Только на себя надеешься, на себя полагаешься с достаточною уверенностью, и вот если сам себя обманываешь – это горшая измена.
О н а. Но если отдаешь себя добровольно и радостно?
Ч е л о в е к з е м л и. Измена в том, что вы томитесь здесь. Это – измена против вас самой, против вашей молодости, против вашей красоты, против всего того прекрасного, что в вас заложено. Всем этим вы сами могли бы наслаждаться, всем этим наслаждались бы другие. Но вы и от себя, и от других скупо прячете все данные вам судьбою сокровища. Вот эта измена...
О н а. Умоляю вас, оставимте этот разговор.
здесь.
О н а. Зачем вы говорите мне об этом? Ведь это же бесполезно!
Ч е л о в е к з е м л и. Почему бесполезно?
О н а. Я не могу уйти отсюда, я должна быть с ним.
Ч е л о в е к з е м л и. Должна, должна! Кто научил вас этому скучному лицемерному слову?
О н а. Мне с детства внушили понятия чести и долга.
Ч е л о в е к з е м л и. И напрасно вы всему этому поверили! Человек никому ничего не должен. Если у человека и есть обязанности, то перед самим собою, – только. Больше ни перед кем, ни на земле, ни на небе. Сам человек созидает свое счастие, сам и для себя.
О н а. Но ведь в душе заложены эти благородные чувства долга, обязанности, благодарности!
Ч е л о в е к з е м л и. Благодарности за что?
За этот плен? За скудость и скуку этой жизни?
О н а. За любовь, мудрую и светлую, за это прекрасное стремление вперед и вверх.
Ч е л о в е к з е м л и. Все эти прекрасные и бесплодные чувства, – чем они лучше первоначального, верного, единого неложного чувства – любви к себе самому? Подумайте о себе.
О н а. Только о себе? Но ведь его я так любила!
Ч е л о в е к з е м л и. Он, мудрый и справедливый, должен радоваться вашему счастью. Ваша радость должна его веселить.
Подумайте о том, что там, внизу, нас ждет деятельная, прекрасная жизнь. Все богатства земли я брошу к вашим ногам, чтобы украсить и достойно увенчать жизнь прекрасной моей царицы. Венцом моей деятельной и суровой жизни будет ваша радость, ваше счастье.
О н а. Мое счастие! Но ведь я была так счастлива здесь!
Ч е л о в е к з е м л и. Разве это – счастие?
О н а. Я была так спокойна!
Ч е л о в е к з е м л и. Вот это, пожалуй, верно.
Но здесь вас окружал покой могилы. Я рад, если мне удалось разрушить эти могильные чары, это лживое обаяние мертвенной мечты.
О н а. О, зачем вы пришли к нам? У вас так много жизни и счастья там, на земле, – сюда зачем вы пришли? Чтобы нарушить наш покой?
Ч е л о в е к з е м л и. Да, для этого. Я пришел к вам, как Орфей к Евридике, чтобы вывести вас из этого неживого мира.
Ч е л о в е к з е м л и. Люди нашего времени отважнее и удачливее этих сказочных героев. Но вы не рады моему приходу? Так я сейчас же уйду.
О н а. Нет, не уходите. Или да, лучше уйдите.
Нет, нет, останьтесь! Боже мой, я ничего не понимаю, что со мною, что во мне!
Ч е л о в е к з е м л и. И вы меня любите?
О н а. Зачем вы меня об этом спрашиваете?
Что я могу вам сказать?
Ч е л о в е к з е м л и. Любите?
О н а. Не надо спрашивать. Не надо говорить.
(Из ее глаз льются слезы, но глаза ее радостны, и все лицо ее светлое.)
Ч е л о в е к з е м л и. Да, не надо говорить. Я знаю, вы меня любите. Ваши глаза не умеют лгать.
О н а. Я ничего не умею, только любить.
Ч е л о в е к з е м л и. Милая, вы меня любите?
О н а (смущенно улыбаясь). Если вы сами знаете, зачем спрашивать?
Ч е л о в е к з е м л и. Хочу от вас услышать сладкое слово. Хочу.
О н а. Вы умеете хотеть. Ваша воля подавляет мою. Мне тяжело, но и сладко. Зачем, зачем заставили вы меня полюбить вас?
Ч е л о в е к з е м л и. Ты любишь меня! О милая моя, пойдем со мною. Мы должны быть вместе. Этого требует правда нашего чувства и свобода наших душ. Иди за мною, со мною!
О н а. Как могу я решиться на это? Над безднами вознесена моя любовь, – и я боюсь, боюсь! Я знаю эти бездны, я смотрела в них часто.
Ч е л о в е к з е м л и. Со мною ты ничего не должна бояться.
О н а. Какая радость – любить! И какая печаль!
Ч е л о в е к з е м л и. Люби меня, люби, моя милая! Ничего не бойся. Радостно любить,– это ты хорошо сказала. Но откуда же в тебе эта печаль?
О н а. Мне жаль его. Как я его оставлю?
Ч е л о в е к з е м л и. Он не станет тебя удерживать. Он сам поймет.
О н а. Такая печаль! Но почему-то мне легко.
Так странно легко, точно я переживаю дивный сон. В груди моей радостно трепещут жаркие надежды!
Ч е л о в е к з е м л и. Как же может быть иначе! Разве ты не знаешь, что только любовь должна царить на земле? Где любовь, там радость, там надежды.
О н а. Мне тяжело и страшно, когда я вспомню, что надо сказать ему.
Ч е л о в е к з е м л и. Не будем откладывать этого, пойдем к нему и скажем.
О н а. Нет. Я еще не готова к этому разговору.
Ч е л о в е к з е м л и. Тогда я пойду к нему один.
О н а. Нет, нет! Я сама должна сказать ему все.
Ч е л о в е к з е м л и. Мне надо торопиться. Я и так пробыл здесь слишком долго. Я не могу дольше медлить здесь. Пойдем к нему.
О н а. Тише! Кто-то идет... Это он сам идет сюда.
Они отходят друг от друга и останавливаются в неловких позах, глядя на дом. Из двери дома показывается Он. Смотрит на них, и лицо его становится печальным.
О н а (подходя к нему, с волнением). Я должна сказать тебе...
Волнение мешает ей говорить. Он смотрит на Нее с печалью и сожалением. Человек земли стоит в стороне и смотрит мрачно и решительно.
О н. Что с тобою? Ты чем-то взволнована.
Что-нибудь случилось?
О н а. Не знаю, как сказать. Не знаю... Теперь, когда я стою перед тобою, мне кажется, что я забыла все слова, которыми хотела сказать тебе это.
О н. Что же ты хотела сказать мне, дорогая?
Говори, ничего не бойся.
О н а. Ты меня так любишь. А я уже почувствовала, что недостойна тебя!
О н. Возлюбленная моя, зачем ты это говоришь? Наш гость может подумать, что ты и вправду так думаешь.
О н. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя?
Ты для меня единая и вечная, воплощение запредельной истины. Вся правда мира покоится в твоей чистой груди и в твоих непорочных глазах. Как же ты можешь быть недостойна меня?
О н а. Я не могу больше. Это сильнее меня. Я не знаю, что со мною. О Боже мой!
Ч е л о в е к з е м л и. Позвольте мне говорить за вас.
О н а. Нет, нет, не надо. Я сама. Дорогой мой друг, единственный, прости меня, – я люблю его, того человека, пришедшего с земли.
После этих слов – полминуты тягостного молчания.
Она рыдает почти беззвучно, закрыв лицо руками, стоя одинаково далеко от обоих. Он стоит пораженный. На лице Человека земли выражение гордой победы.
Он подходит к Ней, отводит ее руки от лица, смотрит на нее проницательно, словно что-то в ней видя первый раз, и начинает говорить с горестным недоумением.
О н. Так ли я тебя понял? Из своего сердца вынула ты одну любовь, как ожерелье из ларчика, и вложила туда другую? Ты его полюбила?
О н а. Да, я люблю его.
О н. Ты? Чистая? Единственная? Моя?
Воплощение всемирной истины! Или я перестал понимать? Или основы мира поколебались?
О н а. Я ведь только маленькая, слабая женщина, одна из многих. Ты ошибся во мне. Не мне устоять на высотах, на которые вознесся ты.
О н. Тогда кто же из людей устоит? Кто же из них не мал и не слаб?
Ч е л о в е к з е м л и. Вы – мудрый и справедливый. Вы привыкли к размышлениям, истина человеческих отношений открыта перед вами, как развернутая книга. Подумайте, – и вы сами признаете, что ей лучше уйти отсюда, уйти со мною.
О н. Куда же она пойдет? Пути отсюда ведут в бездну.
Ч е л о в е к з е м л и. Она пойдет со мною в город. В город, который люди построили для того, чтобы трудиться, наслаждаться жизнью и неустанно двигать ее вперед.
О н. Вы говорите о грубом материалистическом прогрессе.
Ч е л о в е к з е м л и. Другого на земле и нет.
Дух зависит от материи. Или от энергии, если хотите, – но ведь это все равно. Наш век – век быстрых, механических устремлений. Мы не мечтаем о вселенской истине, которая для человека недоступна и непонятна, – мы просто строим дороги. Впрочем, простите, я не хотел спорить с вами об отвлеченных вопросах. Перед нами более сложная и трудная задача, чем вопрос о прогрессе. Дело идет о живой человеческой жизни.
О н а. Вот я полюбила его. К нему влечет меня. И все-таки ты прав, – отсюда уже нет путей иных, как в бездну. Недаром мы так долго жили над безднами. Да, я должна остаться с тобою.
О н. Должна? Нет, ты свободна. Ничто не удерживает тебя здесь. Иди с ним, если ты его полюбила. Ты знаешь дорогу, и эти бездны не поглотят тебя. А от того гибельного, что ждет тебя в городе, тебя защитит твой новый друг.
О н а. Ты говоришь так холодно. Ты говоришь со мною так, словно о ком-то другом.
О н. Милая, возлюбленная моя, если я говорю, что ты свободна, то я говорю это не потому, что я таю горькие мысли.
О н а. Но слова твои так горьки.
О н. Бесконечная нежность к тебе в моем сердце, ты же должна сама решать свою судьбу, как велит тебе твое сердце. Душа человека так свободна, – уж не слишком ли свободна?
О н а. Я ничего не знаю, ничего не знаю.
Пойду ли, останусь ли, что же я знаю? Вы, двое сильных, зачем вы меня, слабую, заставляете решать ваш спор?
О н. Спор не между нами – спор в твоем сердце. И этот спор уже решен. Ты полюбила другого, твоя любовь ко мне умерла, ты пойдешь с этим другим.
О н а. Я останусь здесь, если ты этого захочешь.
О н. Чтобы плакать украдкой!
О н а. Скажи: "Останься", – и я останусь.
О н. Кого же из нас ты любишь?
О н а. Его.
О н. Иди к нему, если ты его любишь,
О н а. А если бы и ты пошел с нами на землю?
Как ты здесь останешься? Так невыразимо больно расстаться с тобою!
О н. Зачем же мне идти с вами?
О н а. Подумай, как было бы хорошо, если бы ты жил с нами, друг мудрый и добрый! Мы бы заботились о тебе. Нашлись бы последователи, и ты бы учил их.
О н. Нет, я не пойду с вами. Здесь я бесстрастно наблюдаю течение звезд. А там?
Наблюдать шум толпы, следить за тем, как растет и крепнет любовь ваша друг к другу?
О н а. Милый, милый! Быть может, и с счастьем своим я рассталась навеки! (Обнимает
О н. Как вы, женщины, счастливы. Вам дан сладостный дар слез.
Ч е л о в е к з е м л и. Пора. Мы должны идти теперь же, иначе будет темно в горах.
О н. Не надо плакать. Должно быть, есть высокая справедливость в том, что с нами совершается. Благодарю тебя за все, что ты мне дала. Ведь того, что было, никто от нас не отнимет. Пусть этим озарится отныне печальная моя жизнь.
О н а. Теперь я вижу, какой ты большой и прекрасный и как я слаба и мала. Но сила сильнее моей воли увлекает меня, сильнее жизни, сильнее смерти. Прощай.
Ч е л о в е к з е м л и. Мне прискорбно, что я причинил вам горе. Но что же делать? Сердце свободно, и человек должен жить так, как ему приказывает его свободная душа.
О н. Ошибаетесь, – свобода здесь, со мною, а не там, не с вами. Но не будем спорить, это бесполезно. Еще долго будет человек, жаждущий истины, обнимать ее лживый призрак. Милая, единственная и последняя моя любовь, да благословит тебя небо. Тяжелый венец высокого призвания, который ты с себя сбрасываешь, да заменит тебе Господь легким венцом счастливой и радостной жизни.
(Человеку земли). А вам я благодарен.
Ч е л о в е к з е м л и. За что же? Я – причина таких страданий. Я разрушил счастие ваше.
О н. Вы рассеяли призрак, вы привели с собою правду, которой я не знал. Я возносился слишком высоко, – вы доказали мне, что я еще не победитель, что земля не созрела и сроки не исполнились.
Ч е л о в е к з е м л и. Побеждает живая жизнь.
О н а и Ч е л о в е к з е м л и уходят. Он долго смотрит вслед за ними. Собака ласкается к нему, Слуга стоит в стороне и смотрит на него с жалостью и любовью.
О н. Как радостно было ее лицо, когда она уходила с этим человеком! Как легко идет она с ним! Заботливо показывает ему дорогу, – как будто для того только она и узнавала изгибы высоких путей, чтобы так легко уйти с этих высот.
С л у г а. Женщина ушла от тебя, господин, – только женщина.
О н. Вся моя жизнь ушла с нею.
О н. Во что же я верил, как в истину жизни и любви? Достаточно было прийти другому, и любовь моя открыла иной свой лик!
С л у г а. Работай над тем же, над чем ты работал и прежде, а мы так же верно будем служить тебе и оберегать тебя.
О н. Прекрасное, далекое небо, неизмеримое пространство одушевленных единою волею миров, ты, вечный символ единой воли, движущей миры, ты простираешь надо мною свой величавый, умиротворяющий покров. Ты мне поможешь, ты укрепишь меня. Снова буду работать, снова искать вечной истины, искать пути к познанию истины. Дай мне силы, дай мне силы быть одному!