• Приглашаем посетить наш сайт
    Клюев (klyuev.lit-info.ru)
  • Любовь над безднами

    Действие: 1 2 3 4

    ЛЮБОВЬ НАД БЕЗДНАМИ

    Драма в четырех действиях

    ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

    О н.

    О н а.

    Ч е л о в е к з е м л и.

    Д р у г а я.

    С л у г а.

    Ж у р н а л и с т.

    Д е л е ц.

    Б а н к и р.

    Ж е л е з н о д о р о ж н и к.

    Т о р г а ш.

    А д в о к а т.

    П ь я н ы й х у д о ж н и к.

    Д а м ы: в ж е л т о м. в г о л у б о м. в к р а с н о м. в з е л е н о м. в л и л о в о м.

    Л а к е й.

    ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

    О н и О н а.

    О н а. Уже поздно, а наш слуга все еще не возвращается. Это меня беспокоит.

    О н. Он придет.

    О н а. Мне кажется, сегодня кто-то чужой придет к нам и нарушит эту сладкую тишину... милую тишину.

    О н. Кто же вздумает к нам прийти? Кто еще помнит о нас?

    О н а. А помнишь, – друг наш?

    О н. Но когда же это было, припомни!

    О н а. Когда? Да, правда, это было еще в прошлом году, весною. Больше года прошло с тех пор.

    О н. Вот здесь, наверху, высоко над морем и над селениями, мы живем в полном уединении, – я, вечно мечтающий и работающий, и ты, моя прекрасная, моя златокудрая, моя любовь. Я изучаю глубины вселенной, я думаю о том, что наша земля переродится в планету более утонченной природы, и с нею вместе переменятся люди, – сила искусства и жизни превратит их в более совершенные существа, и у них будет возвышенная душа и прекрасный строй жизни.

    Там, на одной из этих далеких звезд, быть может, такая жизнь.

    О н а. Что же можем мы сделать для этого?

    О н. Очень многое. Все. Правда, долог и труден путь, – но что время? Что жизнь одного человека? Задача наша в том и состоит, чтобы воспитать в себе духовную силу и научить людей.

    Силою нашего духа мы преобразим мир.

    О н а. Когда-нибудь... Когда я смотрю на звезды, так светло горящие над нами, мне кажется иногда, что они говорят нам что-то, о любви высокой и совершенной.

    О н. Где-нибудь в это время на планете, более совершенной, чем наша, кто-то смотрит на далекую звезду, наше солнце.

    О н а. Он посылает нам привет, томящимся в земной темнице.

    О н. А мы его привета понять пока еще не умеем. Ах, если бы мы умели! Какие бы тайны перед нами раскрылись! Более совершенные, чем мы, существа помогли бы нам подняться на высокие ступени духовного могущества.

    О н а. Неужели теперь мы еще ничего не умеем?

    О н. Было время, когда на земле царили дикие, не сознавшие себя силы. Тогда земля наша была еще грубее и беднее, чем ныне. Но возник творящий дух человека, и каждый проживший на земле взлелеял в себе и отдал земному миру свою духовную силу. Шли годы за годами, тысячи лет сменялись. Изливаемая в воздух земной жизни сила человеческого духа умножалась, и вот земля наша становится духовнее, и самый воздух наш способнее для передачи мыслей, чем в отдаленные времена. Настало время, когда дух человека должен ускорить этот творческий процесс и пронизать нашу атмосферу голубыми молниями высоких мыслей.

    Когда ты говоришь так, мне кажется, что эти скалы внимательны к твоим словам, и что самый воздух заслушался, и лунные тени дрожат от восторга. Как я тогда люблю тебя! Люблю твой ясный взор, люблю твой глубокий голос, подобный голосу божества!

    О н. То, что я познаю мыслью, ты постигаешь чувством. Может быть, в тебе уже возникает та высокая способность, интуиция, которая нашим потомкам заменит медленно ползущий разум. Она поможет им познавать совершеннее и быстрее.

    Поэтому ты и ушла со мною из того мира, где люди думают только о полезном.

    О н а. Я люблю тебя и с тобою буду всегда и везде.

    О н. Там, внизу, на земле, люди без конца умножают богатства и практические знания, но жажда души остается без утоления, и скоро людям нечем станет жить. Никто не насытит их душевного голода, не утолит их жажды.

    О н а. И тогда они придут к нам, – к тебе.

    О н (улыбаясь). Ты думаешь, придут?

    О н а. Люди всегда приходят к тому, кто умеет ждать.

    О н. Тогда над жизнью восторжествует искусство.

    О н а. Искусство и красота.

    О н. Да, искусство со всеми его чарами.

    Музыка, живопись, театр пышно расцветут и вновь очаруют и преобразят человека. Но когда я жил среди людей, они издевались над моими словами, и слово "мечтатель" было равносильно слову "глупец". Они меня ненавидели! Как странно! За что?

    О н а. Они тебя не понимали. Не могли понять!

    О н. Им совсем не нужно было того, чему я их пытался учить. Они не слушали меня, и запрещали мне говорить, и не хотели дать мне приюта в своей среде. Помнишь эту свирепую старуху, которая потребовала, чтобы мы оставили ее дом?

    О н а. Она была злая и глупая.

    О н. И я удалился от них в горы.

    О н а. Но рано или поздно они тебя все-таки поймут. Они пойдут за тобою.

    О н. Поймут ли? А и поймут, так пойдут ли?

    Не разумом же направляется их жизнь!

    О н. Ты – единственная из женщин. Ты меня полюбила, а любовь делает чудеса.

    О н а (улыбаясь). Разве я одна пошла за тобою? А твой верный слуга и твоя верная собака? Или ты о них позабыл?

    О н. Наш старый слуга – вернейший из людей.

    Он хочет понять, но есть области, для него навсегда недоступные. Ему остается только верность, неизменная, неподкупная, немного даже страшная, такая она железная.

    О н а. Страшная? Почему?

    О н. Из любви он ни перед чем не остановится.

    О н а. Нет, верность никогда не бывает страшною. Так сладко знать, что есть верность, что наш союз ничем не будет нарушен. Ничем!

    О н. И собака моя более верна, чем могут быть верными люди, но не так, как люди. Вот почему я не называю их, когда говорю, что ты одна пошла за мною. Тебя вела ко мне не только верность, – ты пришла сама, своею волею движимая, и только по воле своей остаешься со мною.

    О н а. И всегда останусь с тобою, – потому что люблю, люблю, люблю!

    О н. Милая, я знаю. Любовь за любовь, жизнь за жизнь, – может ли быть иначе!

    О н а. Ты хочешь сделать мир иным, – но разве и в этом мире ты недостаточно счастлив?

    О н. Благодарю тебя, возлюбленная моя!

    Здесь, с тобою, иного счастья мне не надобно.

    Твоя любовь – как многозвездное тихое небо надо мною. Ничто не нарушает здесь мирного течения моих трудов.

    О н а. Ты даже слишком усердно погружаешься в них. Я хотела бы больше видеть тебя.

    О н. Но и работая, я всегда чувствую твое присутствие. Когда я один там, наверху, я знаю, что любовь моя со мною, здесь, близко. И мне хорошо. Уединение, красота и небо окружают меня, и в душе моей – великий покой.

    О н а. А тебе никогда не хочется сойти на землю?

    О н. Нет. Зачем же?

    О н а. Земля – родная. Она глупая, но все же милая. К ней тянет.

    О н а. Скучаю? О, нет! Как ты мог подумать это! Когда я с тобою, мне хорошо. Когда ты уходишь, я думаю о твоих словах, душа моя хочет проникнуть в сокровенный смысл их. И душа моя полна, так полна... Мне иногда кажется, что мысли и мечты твои стремятся слишком бурным потоком и переливаются через берега моей души.

    Эти мечты, более высокие, чем я! О, какая женщина там, на земле, была так насыщена высокими мечтами! Там, на земле, где весело, шумно и почти совсем некогда думать.

    О н. Да, вспоминай иногда о земле.

    О н а. Когда птица устанет парить в небесной лазури, она опускается вниз. Душа знает минуты падения, а падаем все мы на родную землю.

    О н. Я бы хотел упасть на далекую звезду!

    О н а. Как тихо, о, как тихо все вокруг!

    Неужели где-то есть люди, есть иная, шумная, человеческая жизнь! Порою мне кажется, что все умерли, что мы одни уцелели от какой-то охватившей всех болезни... от какой-нибудь ужасной чумы... Что если бы я теперь вошла в театр или в кафе? Мне стало бы страшно, и люди сказали бы: "Какая дикарка!"

    О н (привлекая ее к себе). Жизнь наша останется в памяти людей. Имя единой моей возлюбленной неразрывно сольется с моим именем.

    О н а (задумчиво). Века должны признать тебя. Век – так много, так долго! Утешает ли тебя слово вечность? Мог бы ты любить вечно?

    О н. Разве я не полюбил тебя навеки?

    О н а. Ничто не может разлучить нас.

    Забрались мы сюда одни, живем под облаками и беспечно смеемся над житейскими невзгодами.

    О н. Разве не учил я тебя – еще там, на земле,– что человек – верховный властелин, вершитель своей судьбы и жизни? Вот мы устроили жизнь нашу по воле нашей. И разве не райский сад насадили нам любовь, творчество и красота?

    Входит С л у г а.

    О н а. Наконец-то! Уж я боялась, не случилось ли с тобою чего-нибудь!

    С л у г а. Я обошел внизу все селения – нигде не удалось достать пищи. Люди убирают хлеб, и в их домах даже детей нет.

    О н а. Как же мы обойдемся?

    С л у г а. Только двух диких голубей подстрелил я на горе.

    О н а. Ну и довольно! Там, внизу, в городе, я боялась бы голода, а здесь не хочется и думать о завтрашнем дне.

    Не знаю, чего он здесь ищет. Может быть, заблудился в горах. Да вот и он.

    На площадку входит Ч е л о в е к з е м л и и останавливается у калитки.

    Ч е л о в е к з е м л и. Уж и не думал я добраться до жилья. Надеюсь, здесь обитают добрые люди и не прогонят меня опять на эти мрачные тропы над безднами.

    О н а. Войдите, милости просим. Мы рады гостю.

    О н. Войдите, будьте здесь как дома.

    Ч е л о в е к з е м л и. Простите, моя одежда в пыли, и я сам...

    О н. Сейчас вас проводят.

    Делает знак Слуге, который уводит Человека земли в дом. Собака выражает беспокойство.

    О н а. Пришел зачем-то. Как досадно! Надо говорить с ним, – не быть только с тобою.

    О н. У него энергичное лицо охотника или дельца. Там, в городе, мы нередко встречали таких людей, как он. Странно, что он пришел к нам. Что ему здесь может быть надобно?

    О н а. Он, должно быть, проголодался. Но у нас нет ничего, кроме той пары голубей. Пойду посмотрю, что можно сделать. (Уходит напевая.)

    О н. Как странно! Как странно! Везде люди найдут. Что манит на эти высоты – мудрость или красота?

    Собака ласкается к нему и смотрит так выразительно, что ему кажется, что он понимает ее.

    О н. Верный друг, отчего ты так беспокоен?

    Ты озабочен тем, кто пришел к нам? Да. Ты не понимаешь, чего он здесь ищет? Нет, ты знаешь, зачем он сюда пришел? Ты думаешь, что его приход повлечет что-нибудь злое? Полно, друг мой, не бойся, – нам здесь бояться нечего. Ни людей, ни судьбы не боится тот, кто ушел от людей на эти высокие горы. Нет, ты думаешь, что его надобно бояться? Но что же он может сделать нам? Ведь он скоро уйдет. Или ты думаешь, что он не уйдет?

    Он сидит в глубокой задумчивости, говорит порою отрывочные слова.

    О н. Земля милая. Земля зовет.

    Встает, и лицо его светлое. Почти одновременно возвращаются О н а и Ч е л о в е к з е м л и.

    О н. Дорогой наш гость, как сумели вы в этих неприветливых для чужого горах найти наш дом?

    Ч е л о в е к з е м л и. Там, внизу, пройдет скоро железная дорога. Мы осматриваем местность. Дикий край, – но как он оживет, когда здесь будет железная дорога!

    О н а (тревожно). Здесь? Железная дорога?

    Ч е л о в е к з е м л и. О, конечно, далеко внизу. Ваше уединение останется ненарушенным.

    Нынче утром я вышел прогуляться в горы и незаметно для себя поднимался все выше и выше.

    Я никак не мог найти удобного спуска вниз. И вот уже ночь. Не правда ли, как странно!

    О н а. Вы у нас отдохнете, переночуете. Потом наш слуга покажет вам дорогу.

    О н. Да, удобный спуск вниз не так-то легко найти. На эти высоты трудно подниматься, но кто уже раз поднялся, тому так же трудно спуститься.

    Ч е л о в е к з е м л и. Трудно найти дорогу, но спускаться, – не думаю, что трудно. Там, внизу, так много такого, что зовет к себе, что спускаться будет нетрудно. Мне, по крайней мере. Мне так радостно смотреть на эти места, в которые мы внесем культуру.

    Он отходит в сторону и во время последующего разговора незаметно уходит в дом. Луна бледнеет, ночь приближается к концу. Слышны отдаленные звуки пастушеской свирели, возвещающей приближение рассвета.

    О н а (с выражением невольного и страстного любопытства). Вы оттуда? Оттуда, с земли?

    Ч е л о в е к з е м л и. Да, из большого города.

    Мои друзья остались внизу, в долине, а меня повлекло на вершину. Как будто казалось, что здесь можно найти отдых на несколько часов или дней. Мы там так много работаем, что иногда нам хочется уйти. Конечно, скоро этот отдых нам надоедает, и опять тянет к привычным трудам и заботам.

    О н а. Расскажите мне, что нового там у вас.

    Все так же, как и прежде, – ссорятся, завидуют, ненавидят друг друга? Не научились ли люди чему-нибудь новому, прекрасному?

    Ч е л о в е к з е м л и. Да, научились кое-чему.

    Научились летать.

    О н а. Как! Неужели люди летают? Какие же у них крылья? Как это должно быть красиво!

    Расскажите мне об этом, расскажите! И обо всем, обо всем!

    Ч е л о в е к з е м л и. Да, я расскажу вам о крыльях и о многом еще прекрасном, что придумали мы там, на земле. Ведь мы всё на земле хотим изменить и переделать самое лицо нашей планеты.

    Только другими средствами...

    Ч е л о в е к з е м л и. Но неужели сама земля с ее шумом, волнением, со всеми ее радостями и даже с ее огорчениями не манит вас к себе?

    Неужели вы не хотели бы видеть, как жители городов побеждают дикую природу?

    О н а. Все это, что вы говорите, так интересно! Но он любит уединение. Он может работать только здесь.

    Ч е л о в е к з е м л и. Почему?

    О н а. Люди не понимают его и оскорбляют.

    Ч е л о в е к з е м л и. Люди поймут все, что для них полезно.

    О н а. Его учение говорит не о том, чем теперь заняты люди. Он к ним не пойдет.

    Ч е л о в е к з е м л и. Он! Ну, а вы-то? Разве вы не можете хоть иногда прийти в город?

    О н а. Если бы я уходила от него по временам, то это, я думаю, очень развлекало бы его и мешало бы ему работать. Он беспокоился бы обо мне. Он говорит, что мое присутствие помогает ему познавать и ощущать истину.

    Ч е л о в е к з е м л и. Вы говорите только о нем. Все здесь для него. А что же для вас? Вы молоды и прекрасны, – разве не хотите вы наслаждаться всеми благами жизни, как наслаждаются другие молодые и красивые женщины? И еще многие из них не так прекрасны, как вы.

    О н а. Моя красота радует его, такого мудрого и великого, – разве этого для меня мало?

    Ч е л о в е к з е м л и. А вы сами не хотите радоваться? Разве вы не любите веселья?

    О н а. Мне и здесь хорошо. Правда, уверяю вас, я вполне довольна моею жизнью здесь. Я полюбила эти горы, я отвыкла от иной жизни.

    Здесь так хорошо, спокойно, красиво.

    Ч е л о в е к з е м л и. Что в этой дикой пустыне может быть красиво?

    О н а. Эти горы, небо, закаты и восходы, этот вечный снег на горах, эта далекая свирель пастуха.

    Ч е л о в е к з е м л и. И так целые дни, месяцы, годы! Вы всегда одни, одни! Среди этих холодных камней! И давно вы здесь?

    О н а. Но ведь мы вдвоем, – это не то, что одни. Быть вдвоем с любимым – такое счастье!

    О н а. Уже целых шесть лет.

    Ч е л о в е к з е м л и. Шесть лет! На шесть лет были вы моложе, когда пришли сюда, – и где же эти годы? Что они вам дали? Чем вы их вспомните?

    О н а (смущенно). Я была с ним счастлива.

    Ч е л о в е к з е м л и. Он был счастлив, а вы?

    Шесть раз уже весна заставала вас здесь, среди этих угрюмых скал, среди этой вечной, гнетущей тишины, без единого звука радости, без живой жизни! Да, правду говорят, что ко всему можно привыкнуть, – вот, можно привыкнуть даже и к этому ужасному молчанию гор.

    О н а. Молчание гор! Какое же молчание? Вот свирель слышна. Как сладко дрожат в тихом воздухе ее нежные звуки!

    Ч е л о в е к з е м л и. Свирель! Да, эти звуки очаровательны. Но знаете ли вы, о чем поет свирель?

    О н а. О чем?

    Ч е л о в е к з е м л и. Она поет о любви.

    О н а. О, да, о любви.

    Ч е л о в е к з е м л и. О любви человека к своей земле и к своей любви, о том, что человек приходит за любовью, а не любовь за человеком.

    Человек приходит к любви, ну, хоть бы вот так, как я к вам пришел.

    О н а. Нет, не будем об этом говорить.

    Ч е л о в е к з е м л и. Почему не говорить?

    Нас, горожан, упрекают в том, что мы будто бы неискренни. В пустыню бегут не только от городского шума, но и от городской лжи. Ведь и он, ваш повелитель, удалился сюда от этой лживости, не правда ли?

    О н а. Да, конечно.

    Ч е л о в е к з е м л и. Отчего же вы не хотите позволить мне говорить с вами искренно и откровенно? Разве этот торжественный час всемирной тишины не зовет вас открыть душу тому, кто готов и свою открыть? Поверьте, мы, горожане, очень чутки к этим минутам всемирного молчания.

    О н а. Вы, кажется, думаете, что и я в душе горожанка.

    Ч е л о в е к з е м л и. Вот именно это.

    Ч е л о в е к з е м л и. Так вам кажется.

    О н а. Правда, я люблю тишину, природу.

    Ч е л о в е к з е м л и. Мы все любим природу, но зачем же уходить от людей? Меня не удивляет, что он, уже усталый от деятельной жизни, ушел сюда мечтать и работать в тишине над тем, что никого не интересует у нас на земле, ведь мы живем в мире великих практических достижений.

    Но вы, такая молодая, такая прекрасная, вся полная сил. Вы жаждете иной жизни. Вы тоскуете здесь!

    О н а. Что вы говорите!

    Ч е л о в е к з е м л и. Зачем вы здесь?

    О н а. Откуда вы все это можете знать?

    Почему вы думаете, что я тоскую? Ведь это же неверно!

    Ч е л о в е к з е м л и. Я прочел это в ваших глазах. Мы, горожане, словам не верим. Мы привыкли читать мысли в глазах, в движениях губ. И потому скрывать свои мысли, – это уже у нас не принято, – бесполезно и потому даже смешно.

    О н а. И все-таки вы ошибаетесь, когда так думаете обо мне. Но что говорить обо мне!

    Смотрите, какая дивная ночь!

    Ч е л о в е к з е м л и. В такую ночь очень хорошо на берегу моря. Но и здесь ночь очаровательна.

    О н а. Смотрите, как никнет побледневшая луна. Слышите? Опять свирель.

    Ч е л о в е к з е м л и. Этот мальчуган умеет сливать свою душу с воплями своей свирели.

    Хорошо, правда, очень хорошо. А вокруг нас, – как тихо, как прекрасно! Словно мы одни на всем земном пространстве, словно заворожены этою ночью, этою тишиною. Отчего вы так вздрогнули? Вам холодно?

    О н а (тихо). Нет.

    Ч е л о в е к з е м л и. Отчего же вы так побледнели?

    О н а. Какая тоска в моем сердце! Отчего она, эта тоска, – вы не знаете?

    Ч е л о в е к з е м л и. Знаю и радуюсь.

    Ч е л о в е к з е м л и. Я радуюсь потому, что ваша тоска – призывный голос жизни. Это жизнь зовет вас. Слышите вы голоса земной, жаркой жизни?

    О н а. Как сердце у меня бьется! Эти голоса, о которых вы говорите, – они поют в моем сердце, они зовут меня.

    Ч е л о в е к з е м л и. В свете этой луны вы так прекрасны!

    О н а. Зачем вы говорите это? И я, – зачем я вас слушаю? В этом есть что-то недолжное.

    Все должно ей служить.

    Собака пробегает встревоженная – чует недоброе.

    Где-то на верху дома стукнуло окно. В глубине сцены проходит С л у г а.

    О н а. Пойдемте в дом, – наш слуга делает мне знак, что ужин готов. К сожалению, сегодня я могу угостить вас только дикими голубями.

    Ничего другого в нашем доме сегодня нет. Там, внизу, вы, верно, не привыкли к таким лакомствам, как пара диких голубей.

    Вы, прекрасная!

    О н а. Зато завтра я поведу вас на дикий утес, где растут дивные горные фиалки, покажу вам, как играет заря на обагренных ею снегах, возведу вас на такие высоты, от которых голова закружится.

    Ч е л о в е к з е м л и. Да, покажите мне все это, – весь ваш мир, которого вам довольно и который должен быть очаровательным, чтобы быть достойным вашей любви.

    О н а. О, вы смеетесь надо мною!

    вас со мною?

    О н а. Когда я одна ухожу далеко от дома, он боится немного, как бы я не сбилась с пути или не упала в пропасть. Но я знаю здесь все тропинки.

    Ч е л о в е к з е м л и. А если вы пойдете со мною?

    О н а. Тогда он будет меньше беспокоиться.

    Он любит меня и верит мне.

    О н а. Мудрость его и страданья покорили меня. Когда вы с ним поговорите, вы сами полюбите его. Его нельзя не любить.

    Слуга опять подходит.

    С л у г а. Хозяин ждет.

    О н а. Пойдемте.

    1 2 3 4
    Раздел сайта: