ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Прошло еще три года.
Гостиная в богатой квартире Красновского.
Мария и Красновский.
К р а с н о в с к и й. Опять ты хандришь, Маша.
М а р и я. Неужели ты сам доволен нашей жизнью?
К р а с н о в с к и й. Я-то доволен. И не понимаю причин твоей хандры.
М а р и я. Скучно у нас очень, серо.
К р а с н о в с к и й. Слава тебе, Господи! Скучно! Серо! Да у нас сколько людей бывает!
М а р и я. Какие же это люди, наши знакомые! Как они мне чужды - равнодушные, ничем не горящие, ничего не созидающие обыватели!
К р а с н о в с к и й. Люди как люди! У нас бывает два бала в сезон, маскарад, обеды, мы сами постоянно куда-нибудь званы, - и это серо!
М а р и я. Да, жизнь наша тусклая, без просвета, без борьбы, без всяких устремлений. И я в ней, как камбала в аквариуме. Мечусь среди таких же глупых пленниц, и нет мне ни света, ни радости.
К р а с н о в с к и й. Кроме того, мы занимаемся благотворительностью и, надеюсь, с толком. Или тебе и это надоело?
М а р и я. Ну да, надоело. Все это мне смертельно надоело. Поменяться бы с кем-нибудь своею долею. Хоть хуже, да по-иному!
К р а с н о в с к и й. Не понимаю, чего тебе недостает. Слава Богу, дом - полная чаша.
М а р и я. Молчи, молчи! Не смей мне говорить этих мещанских благополучных слов! У меня от этих слов изжога делается.
К р а с н о в с к и й. Туалеты у тебя всегда дорогие и самые модные. Вот и это домашнее платье стоит триста рублей.
Мария с апатичным видом нагибается и рвет свое платье.
К р а с н о в с к и й. Я не понимаю, Маша, право, не понимаю. Ты нервничаешь. Занялась бы хозяйством.
К р а с н о в с к и й. Или хоть устроила бы какой-нибудь благотворительный вечер, маскарад, что ли. Ты - такая мастерица на всякие выдумки.
М а р и я. Ты ничего не понимаешь! Пойми, мне противны эти стены, эти картины, все, все.
К р а с н о в с к и й. Картины! Не понимаю! Картины этого художника я видел в самых лучших домах. Его картины есть во всех хороших музеях. Он в один год на двести тысяч продал.
М а р и я. Он мне противен, гладкий, сладкий. Он мне ничего не говорит, ничего не дает. Для искусства он не откажется от жизни и от ее благ, благополучный, благопристойный, чистенький господин в ловко сшитом фраке. Он не любит искусства, он любит только крупные заказы. О мои милые, бедные товарищи, как могла я вас оставить! Уйти от вас!
К р а с н о в с к и й (досадливо). Ну уж как ты хочешь, Матиса или Сарьяна я не повешу в своей квартире. Я не хочу, чтобы все мои знакомые смеялись надо мною. Наконец, я принципиально не могу этого допустить.
М а р и я (смеется и комкает платок). Пожалуйста, вешай кого хочешь, покупай что тебе нравится. Не обращай никакого внимания на мои вкусы, на мои желания. Говори своим друзьям, что я - гадкая, что я капризничаю, ссорюсь с тобою из-за картин.
К р а с н о в с к и й. Ничего такого я никому не говорю. Ты, Маша, в этом не можешь меня упрекнуть.
М а р и я. Твои деньги меня не утешают, твоя любовь никуда не двигает тебя. Я надеялась, что твоя любовь совершит чудо, зажжет, преобразит тебя! Но чуда в нашей жизни, как видишь, нет. Все по-прежнему серо, скучно, однообразно. Да и какая твоя любовь! Тебе начинает нравиться Берта.
К р а с н о в с к и й. Ну, Маша, разве можно принимать серьезно ресторанные встречи.
М а р и я. Вам все только шутки. Если бы ты меня любил, ты бы устроил для меня театр.
К р а с н о в с к и й. Послушай, Маша, ты же знаешь, что театр для тебя я охотно устроил бы. Правда, моих денег не хватило бы, да я и не хочу вкладывать все, что имею, в предприятие рискованное. Но легко было бы найти компаньонов и устроить это сообща.
М а р и я. Милый, милый, сделай же это для меня! Если ты это сделаешь, я словно из мертвых воскресну.
К р а с н о в с к и й. Да я не могу покровительствовать этой чепухе, этому вашему "новому" искусству!
М а р и я. Милый мой, отчего же ты не хочешь, чтобы это мое дело я вела по-своему? Где же твоя любовь ко мне? Разве нельзя думать по-разному и все-таки любить друг друга и помогать один другому?
К р а с н о в с к и й. Принципиально не могу.
М а р и я. Ты меня любишь?
М а р и я. Если ты меня любишь, отчего же ты не сделаешь для меня этого? Ведь это сводится только к тому, что ты достанешь для меня денег. Дал же ты мне денег внести неустойку Биркину.
К р а с н о в с к и й. Ты рассуждаешь, как девочка.
М а р и я. Ну, вот! Стена!
К р а с н о в с к и й. Пойми, я не могу способствовать тому, что считаю вредным.
М а р и я. Если бы ты меня любил, ты бы для меня преступление совершил охотно.
К р а с н о в с к и й. Совершенно дамская логика! Пойми, что мне, как человеку сложившемуся и серьезно относящемуся к жизни, дороги мои убеждения. Если на одной чашке весов лежат убеждения, а на другой каприз скучающей, хотя и очаровательной деточки, то ясно, которая чашка перетянет. В миллионный раз повторяю тебе, что в области искусства я принимаю только честный прогрессивный реализм.
М а р и я. То, что ты называешь прогрессивным, очень отстало. Ты называешь мое искусство буржуазным. Ты ненавидишь буржуазное, не правда ли? Это доказываешь ты всем образом своей жизни. (Смеется.)
К р а с н о в с к и й. Я убежденный реалист, это тебе хорошо известно. А свои деньги я трачу, как нахожу это нужным. Я вижу, что разговор со мною только раздражает тебя. Да и мне это действует на нервы. Лучше я уйду. (Целует ее руку и уходит.)
М а р и я. Чуда нет. Нет. Стоят себе стенки и не сдвинутся. Клетка, клетка, золотая клетка! Хоть бы ребенка дал мне Бог! Тоска, тоска смертная!
З и н к а. Зоя Аркадьевна. Вид у них очень веселый. Меня по щеке похлопали.
М а р и я. Проси.
Входит Зоя.
З о я. Здравствуй, Мария. Я с целым ворохом новостей.
М а р и я. Милая Зоя, как я рада! Как давно тебя не видно! Хочешь чаю?
З о я. Хочу.
Мария звонит. Зинка выглядывает из двери. Мария делает ей знак.
З о я. Встретила твоего мужа в гостиной. Он сегодня очень мрачен.
М а р и я. Да? Заметно?
М а р и я. Он меня еще любит. Но он скучный, недаровитый, серый. Надоел он мне, - все надоело. Бежать надо, но куда? Скажи, куда?
З о я. Он такой светский, любезный. Ты, Мария, к нему очень строга.
М а р и я. Весь этот лоск - мишура. У него нет таланта к жизни. Он ничего не способен создать. Такие люди только держатся за принятое, за условное, за признанное, только старое повторяют. Никогда я его не любила! Потому, должно быть, и детей у нас нет.
Зинка приносит чай.
З о я. Вот свежая новость! Катя Кривцова выходит замуж за Бехтера.
М а р и я. Как за Бехтера? Говорили, что она помолвлена с Крайним.
З о я. Нет, это разошлось. Катя с Крайним из-за чего-то поссорились, - ты знаешь, Катя такая легкомысленная, а Крайний оказался очень ревнив.
М а р и я. Бехтер, кажется, был женат?
З о я. Да, представь, это был, по-видимому, такой счастливый брак, и вдруг, совершенно неожиданно, они разводятся и говорят, что Сонечка Бехтер выходит за графа Сиверского. Крайний очень мрачен был, но вдруг, должно быть, с досады, стал ухаживать за Варварою Гранцовой.
М а р и я. Что ты говоришь?
З о я. И говорят, имеет успех.
Смеются.
З о я. А с Лидией что, ты слышала? Ей запретили выступать.
М а р и я. Что ты? Кто ж мог запретить?
З о я. Полиция. Явились на вечер, протокол составили, и милую нашу заклинательницу теперь судить будут за оскорбление чего-то...
М а р и я. Городовой в делах искусства! Бедная милая Лидия! Такая нежная, тихая! Кого она оскорбить могла! Бедные мы, бедные все, разбиты, разъединены, слабы. Ничего достигнуть не сможем! А я, я хуже всех.
З о я. Я хотела тебе еще рассказать. Да боюсь, еще больше расстрою. Вижу, ты сегодня не в духе.
М а р и я. Говори. Ты, Зоя, мне точно из другого, моего мира, вестник. Того мира, из которого я сама ушла. Я люблю тебя слушать, даже когда ты о пустяках рассказываешь. Когда ты говоришь, у меня в груди словно птичка поет. Если бы я была не женщиною, я бы влюбилась в тебя. Говори, говори, какие у тебя еще новости.
З о я. Да ведь все равно ты к нам не пойдешь. Только будешь волноваться.
М а р и я . Ты о чем? Неужели? Я уже знаю, о чем ты хочешь сказать. Сердцем чую. Ты о театре, о новом театре!
З о я. Курганов каким-то чудом достал денег.
М а р и я. Неужели, Зоя? И много?
З о я. На год хватит. А там видно будет. Репертуар у нас, как ты знаешь, есть, молодых актерских сил немало, мы призовем всех друзей наших и начнем свое дело. Подробнее расскажет тебе все Курганов. Он сейчас у Морева. К нему полетел к первому.
М а р и я. Зоя, если ты шутишь, это так жестоко! Зоя, это правда? У вас будет свой театр?
З о я. Мария, не волнуйся. Еще неизвестно, выйдет ли что-нибудь из нашей затеи.
М а р и я. Выйдет, выйдет. Не может быть, чтобы опять рухнула мечта! Это было бы слишком жестоко!
З о я. Мария, ты будешь с нами? Пойдешь к нам?
М а р и я. О, как бы я была счастлива, если бы я могла быть с вами! Он будет удерживать меня. Что мне делать? Он все еще меня любит!
З о я. Разве он купил тебя? Разве ты не свободна?
М а р и я. Если бы я была свободна! Впрочем, что же связывает меня? Я так хотела ребенка, - но детей у нас нет. Правда, он меня любит.
З о я. Но ведь ты его не любишь?
М а р и я. Знаешь, Зоя, когда я вспомню, как он заботился обо мне, у меня сжимается сердце. Правда, он не хочет, да и не может устроить мне театр. Он смотрел на это мое желание как на детский каприз. Но все-таки, Зоя, жизнь связывает.
З о я. Милая Мария, для искусства, которое ты любишь, ты победишь это чувство, эту сентиментальность.
М а р и я. Искусство! Да, я хочу, хочу так, как еще никогда не хотела. Во мне опять так много веры! Так внезапно чувствую воскресающие во мне силы! Так жаль этих лет, которые отдала я нерасчетливо этой позолоченной жизни, потому что ждала чуда. Не было мне чуда, потому что я ушла с моей настоящей дороги. Но чудо будет, будет, - я опять верю в чудо, в победу. В новом, в нашем театре свершится это чудо, которого я жажду всем моим сердцем, всей моей душой! Я так рада! Мне так легко! С моих плеч словно соскочили эти годы.
З о я. Ну, не очень много лет ты здесь провела.
М а р и я. Эти три года были мне за целую вечность. А вот опять я чувствую себя молодою и сильною и с тем же детским восторгом готова начинать сначала. Мечта опять создает новый мир, новый и прекрасный.
З о я. А если твой муж не пустит тебя на сцену?
М а р и я. Тогда я совсем уйду от него. Если смогу. Зоя, мне страшно! Смогу ли я это сделать?
З о я. Захочешь - сможешь.
З о я. Мария, будь смелее! Помни, что для искусства ты это делаешь, для высокой нашей мечты. Или наши разговоры останутся только пустой болтовнёю?
М а р и я. Нет, нет! О Господи, помоги мне! А Лидия?
З о я. Лидия будет с нами.
М а р и я. Я боюсь ее жутких глаз.
З о я. Нет, Мария, она только странная. Мария, ты к ней не ревнуй. Она любит и не любит. У нее не такая душа, как у нас. Она каждую минуту готова уйти от него, как уже не раз уходила.
М а р и я. И возвращалась.
З о я. Если бы ты была с ним, она бы не вернулась. Уверяю тебя, она совсем не такая, как все. Поверь мне, у меня музыкальная душа, и я чувствую верно строй каждой души.
З и н к а. Господин Курганов и господин Морев пришли. С цветами. И не знают, куда поставить.
М а р и я. Проси.
Входят Курганов, радостно взволнованный, и Морев, спокойный и бледный, как всегда.
М а р и я. Здравствуйте, дорогие друзья! Зоя мне все рассказала. Поздравляю! Если бы вы знали, как я рада!
М о р е в. Радуйтесь, дитя мое! Перед вами встает то, о чем я только мечтал всю долгую жизнь.
К у р г а н о в. Помнишь, Мария: любовь сдвинет гору? Вот я и сдвинул гору из любви к тебе!
М а р и я. Ты мне все расскажешь?
К у р г а н о в. Милая Мария, если бы ты знала, сколько людей перевидал я за это время, сколько слов расточил! Какие типы встречались! Мне бы не художником, а беллетристом надо сделаться.
М а р и я. Но зато театр осуществится? Мечта наша!
К у р г а н о в. Театр будет. Пока мечты, планы, работа кипит. Но, кажется, наш день уже близок!
З о я. Покажи ей, что ты принес.
К у р г а н о в. Спасибо, Зоя, что напомнила. "Презренной прозой говоря", это программа нашего театра.
Мария читает молча.
З о я. А там, на обороте, список участников.
К у р г а н о в. Вписать твое имя, Мария?
З о я. Зачем же ты ее спрашиваешь? Конечно, да.
М а р и я. Конечно, да, мой милый друг.
Слышен стук в дверь.
М а р и я. Войдите.
К р а с н о в с к и й (входя). Я вам не помешал? (Холодно здоровается с Зоею, с Кургановым и с Моревым.)
М а р и я. Напротив, ты пришел очень кстати. Вот прочти.
К р а с н о в с к и й. Что это? (Читает. Говорит резко). Вздор. Ерунда. Я на это не согласен.
М а р и я. На что ты не согласен?
К р а с н о в с к и й. Я решительно запрещаю тебе участвовать в этом нелепом предприятии.
М а р и я. Запрещаю! Какое деспотическое слово! Где же твои убеждения?
К р а с н о в с к и й. Вот во имя моих убеждений я тебе запрещаю.
М а р и я. Слушай, жалкий человек. Я свободная женщина, запрещать мне бесполезно. Я ошиблась, идя к тебе, но никакие ошибки не могут сковать человека навсегда. Я ухожу к людям, которые делают желанное мне, к людям, которые жизнь обращают в сладостную и прекрасную мечту, чтобы чарами искусства преобразить и самую жизнь, и из данной нам обычности сотворить очаровательную легенду.
К р а с н о в с к и й. Пока ты живешь в моем доме, пока ты носишь мое имя, я не могу этого допустить.
К р а с н о в с к и й. Нет, Маша, но этого я тебе не позволю.
М а р и я. Но это я должна сделать. Выбирай сам. Я должна быть свободна делать, что хочу. Или ты согласишься, чтобы я была с ними, или я уйду из твоего дома. Выбирай сам.
К р а с н о в с к и й. Помешать тебе безумствовать я, к сожалению, не в силах. Но не в моем доме. И не под моим именем.
М а р и я. Какой ты упрямый! Послушай меня последний раз. Пойми, это сильнее меня. Милый Алексей Николаевич, не принуждай меня. Вот я на колени перед тобой стала, прошу тебя.
К р а с н о в с к и й. Что за комедия! Встаньте.
М а р и я. Алексей Николаевич, во имя всего того, что было между нами, умоляю вас, дайте мне ваше согласие. Только одно слово скажите мне, скажите да.
К р а с н о в с к и й. Нет.
М а р и я. Нет? Только одно нет я слышу на все мои мольбы. Пусть будет так. Я ухожу из твоего дома. А твоим именем не собираюсь пользоваться. У меня есть свое, которое еще не всеми забыто. Я ухожу из этого постылого дома!
К р а с н о в с к и й (язвительно). Скатертью дорога! Но я уверен, что ты скоро вернешься. Ваша затея рухнет скоро, и тогда этот дом опять покажется тебе приятным приютом от житейских бурь. Только смотри, не будет ли тогда поздно!
М а р и я. Нет, я никогда не вернусь. Другой раз я этого безумия не повторю. И зачем ты мне грозишь? Я и сама знаю, что ты найдешь себе утешение. С Бертою или с иною ты не будешь скучать.
(Делает общий поклон и сердито уходит.)
К у р г а н о в. Мария, скажи, любишь ли ты меня теперь?
М а р и я. Ты знаешь, я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Ушла от тебя, глупая, какого-то чуда искала на чужой дороге и не нашла. И вот, возвращаюсь к тебе, и вижу теперь огонь в твоих глазах, и слышу райскую музыку в твоей душе. И уже нет в этой музыке голосов, мне враждебных. Испытанные жизнью, теперь мы воистину будем вместе. Осуществим чудо, чудо любви нашей, и силою ее создадим новый, дивный мир, искусством преображенный! И теперь ты, милый, любишь только меня. Правда, только меня?
К у р г а н о в. Я всегда тебя одну любил, Мария.
Вместе работать, вместе побеждать или падать.
К у р г а н о в. Да, мы с тобою, Мария, идем к новой работе, к новой любви.
М а р и я. Любовь горы двигает, любовь чудеса делает. С тобою, милый, пойду, хочу служить новому искусству, хочу увидеть новое солнце, испытать новое счастье.
М а р и я. Пусть! Хочу и новых страданий, новых мук, новой борьбы. Эти годы тупого прозябания как могла я прожить, ослепленная! Хочу вступить снова на тернистый путь искусства, хотя бы для него надо было умереть, отказаться от жизни. От жизни нетворческой, серой и тусклой, такой тусклой под своею яркою позолотою.
(подходя к ним). Дети мои, мечта-победительница будет вести вас от трудов к трудам, и на самые беды набросит она яркоцветное покрывало очарований, и даст вам силы войти в новую, прекрасную жизнь, творимую по воле вашей.
<1912>