ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Прошло два с половиной года. Зима. Вечер.
Обстановка первого действия. Столовая освещена, в гостиной темно. В столовой К а л г а н о в и д в а п р и ж и в а л ь щ и к а пьют вино и беседуют.
Калганов наливает себе часто, приживальщикам пореже.
К а л г а н о в. Ну, что, старички, жалко вам покойников?
П е р в ы й п р и ж и в а л ь щ и к. Царство им небесное, почтеннейшие были люди.
В т о р о й. Почтеннейшие и добрейшие.
К а л г а н о в. У них был дом, как монастырь, а я люблю веселое житье.
П е р в ы й п р и ж и в а л ь щ и к. Николай
Степаныч – великого ума был человек.
В т о р о й (с уважением). Вольтерианец.
К а л г а н о в. А наливки хороши.
В т о р о й п р и ж и в а л ь щ и к. Покойница
Надежда Сергеевна хозяйка была отменная.
П е р в ы й. Как пошло и пошло: сперва бабушка Лизанькина скончалась, почтеннейшая
Елизавета Павловна, потом осенью Николай
Степаныч простудился на охоте и умер, а после него поболела немного Надежда Сергеевна и за супругом возлюбленным отправилась.
В т о р о й. Одна осталась Лизанька наша.
К а л г а н о в. И хорошо сделала. Муж какой еще попался бы, имение разорить бы мог. Лучше пусть мне, дяде и опекуну, передаст малость.
П е р в ы й п р и ж и в а л ь щ и к. А много женихов сваталось, все хорошие, подходящие по-своему.
В т о р о й. Да Лизанька первого жениха забыть не могла. Николай Степаныч говаривал ей не однажды: "Смотри, невеста разборчивая, засидишься в девках, придется тогда идти за первого, кто посватается, за какого-нибудь колченого капитан-исправника".
П е р в ы й. Два раза по зимам в Москву возили, но и московские женихи блестящие не снискали ее расположения.
К а л г а н о в. Здесь я видел много пригожих дворовых и сенных девок и уже предвкушаю блаженство. В моей деревне я согнал изрядное количество пригожих девок в дворню, но здесь их больше. Люблю веселое житье! Порою летом поедешь по реке на лодке, возьмешь с собою голых девок. Иная с непривычки стыдится, лицо воротит от идущих по берегу, ослушаться, однако же, не смеет, знает, спуску не дам.
Приживальщики смеются.
П е р в ы й. Здесь к этому не привыкли.
Николай Степаныч на девок и смотреть не изволили.
К а л г а н о в. И здесь привыкнут. Как опекун
Лизеты, я здесь владыка и хозяин.
Входит Л и з а в трауре, печальная, заплаканная.
К а л г а н о в. А вот и сама Лизеточка пришла
– легка на помине. Садись, Лизета, к нам за стол, покушай да выпей наливки.
Л и з а (садясь за стол). Я, дядюшка, не пью.
К а л г а н о в. Ты слушайся старших, Лизета.
Не хочешь пить, так хотя пригубь. (Наливает ей вино.) Все тоскуешь о родителях да о своей покойной бабушке? Выпей за упокой их душ, печаль-то и пройдет.
Лиза плачет.
К а л г а н о в. Здесь все напоминает тебе,
Лизета, о твоих покойных родителях, а девушке в твоем возрасте не следует предаваться меланхолии. Я придумал, как нам быть: ты для рассеяния скорби поезжай в другую деревню. Я провожу тебя, друг мой, в Ремницы и устрою там, а сам опять буду сюда, твое добро стеречь и прибытки тебе делать.
Л и з а (почтительно, но твердо). Простите меня, дяденька, но этого дома, где скончались мои дорогие родители, и того места, где почивают их священные для меня останки, я не оставлю.
прикажу, без всяких разговоров.
Л и з а (быстро оправясь от внезапного испуга, с усмешкой). Я, дяденька, буду оказывать вам должное повиновение, но только я и при покойнике папеньке делала то, что мне самой хотелось. Прикажите мне услужить вам чем-нибудь, я это сделаю охотно, а из этого моего дому выехать ни за что не хочу.
К а л г а н о в (грозно, побагровев от гнева).
Больно ты бойка, Лизавета Николаевна, да мы и не таких норовистых объезжали. Иди-ка, сударыня, спать, да свечу не жечь понапрасну. У вас тут, сказывали мне, Вольтерами пахнет, а я
Вольтерова духа недолюбливаю.
Лиза послушно встает из-за стола.
Л и з а. Я повинуюсь вам, дядюшка, в пределах должного и потому не стану жечь свечи.
Когда Лушка меня разденет, я тотчас погашу свечу. Спокойной ночи, дядя. Постель для вас приготовлена в папенькином кабинете. (Уходит.)
К а л г а н о в. Строптивая девица!
П е р в ы й п р и ж и в а л ь щ и к. С характером.
В т о р о й. Покойники избаловали. Души в ней не чаяли.
П е р в ы й. Чуть что не по ней, нахмурит брови, всю родню сведет, как говорят здесь в деревне, – добра не жди. Такая своевольница!
К а л г а н о в. Я усмирю ее. Я принужу ее к повиновению. Завтра же, добром или неволей, я увезу ее, да и не в Ремницы, а в свою деревню, – там за ней лучше присмотрят. Что, старички, не пора ли вам спать?
П р и ж и в а л ь щ и к и кланяются и уходят.
Калганов пьет. Проходя по неосвещенной гостиной, приживальщики ворчат.
П е р в ы й. Кутила, пьяница!
В т о р о й. Картежник, мот!
П е р в ы й. Как это дворянская опека назначила его Лизиным попечителем!
В т о р о й. Вздорный человек. Своя деревушка запущена, крестьян утеснил.
П е р в ы й. Что-то я его здесь не видел.
В т о р о й. Покойный Николай Степаныч не хотел с ним близко знаться по причине непорядочного образа жизни сего бравого вояки.
П е р в ы й. Может быть, Лизы постеснится.
В т о р о й. Слышал, увезти отсюда хочет!
П е р в ы й. Как-то капитан с Лизой справится, если она упрется, не захочет ехать?
В т о р о й. Да, будут стычки с ней. Она отсюда ни за что не поедет.
П е р в ы й. Заговорил с Лизой, как с капралом своей роты. Того и жди, прибьет.
В т о р о й. Ну, Лиза не уступит, а ему не удастся здесь водвориться.
П е р в ы й. Будет он калиф на час.
Смеются и уходят. Меж тем Калганов поспешно осушает оставшиеся бутылки.
К а л г а н о в (бормочет). Все выпито.
Старички тоже не дураки выпить. Пора на боковую. Уж поздно. (Зовет вполголоса.) Эй, девушки, которая свободна? (Бормочет.) На первый раз некстати выбирать да раздирать.
(Берет свечу, идет, пошатываясь, по столовой, по гостиной, в девичью. Свеча в его руках дрожит и оплывает, порой едва не гаснет.) Ну, девки, где же вы? Кричать – прибежит Лизета.
Сам поищу.
Входит в каморку под лестницей, оставив свечу на стуле. Слышна возня. Выходит, таща Л у ш к у, которая изо всех сил отбивается.
К а л г а н о в (тихо). Иди, иди, красотка!
Пойдем ко мне – не обижу.
Тащит Лушку к двери во внутренние комнаты.
Лушка визжит.
Л у ш к а. Спасите, помогите!
Вырывается, укусив руку Калганова, и бежит по комнатам, испуская громкий визг. Калганов хватает ее за сорочку. Пытается зажать рот.
К а л г а н о в. Молчи, молчи! Отправлю на конюшню!
Сверху быстро сбегает Л и з а, в утреннем капоте, босая, испуганная.
Л и з а. Что здесь случилось? Уж не пожар ли,
Боже упаси?
Калганов останавливается, смущенный, пьяный. Еле держится на ногах. От возни и вина его совсем развезло. Лушка бросается к Лизиным ногам, целует их, плачет.
Л у ш к а. Ой, барышня, спасите, защитите!
Л и з а. Что это значит, дяденька? От какого насилия ищет Лушка защиты у моих ног? Разве одно пребывание мое в этом доме не служит для всех достаточной защитой?
К а л г а н о в (приосанясь и покручивая усы, хотя и с немалым трудом держась на ногах, говорит запинаясь). Эта тварь, того, покушалась, да, покушалась на мою жизнь, а я ее, того, за косы.
Л у ш к а (с отчаянием). Напраслина, матушка барышня, звездочка наша ясная, напраслина. Я спала себе смирнехонько, ничего не знала, а барин пришли ко мне в каморку и стали охальничать.
Девки смеются, зажимая рты и унимая друг дружку.
Л и з а. Этого не могло быть,– Лушка у меня девка смирная и покушаться на вас ей не за что.
Вы, люди, идите спать. Лушка, дай барину свечку, видишь, его-то погасла. А сама спать иди.
Все дворовые уходят.
Л и з а. Такого поведения в моем доме я не потерплю. В попечителе я нимало не нуждаюсь и управлю своим имением сама. А вас прошу уехать сегодня же.
К а л г а н о в (принимая грозный вид).
Одумайся, Лизета! Я – твой законный опекун и имею права и над тобой, и над имением твоим.
Л и з а. Жалуйтесь на меня кому хотите, я своего решения переменить не могу, да и не хочу.
Я и сама имею основание к жалобам. Только что вчера утром вы приехали, а уже вечером вы приказывали мне ехать прочь из моего дома, ночью хотели обидеть мою крепостную, – обижайте меня, если хотите, а моих подданных я никому в обиду не дам.
К а л г а н о в. Лизета, не сердись на меня, вышла ошибка. Я выпил на новоселье много вина и ошибся дверью. Я думал, что попал к себе, и хотел удалить с моей постели дерзкую девку.
Л и з а (настойчиво). Я, дядюшка, решила, что в моем доме вы не останетесь. Прошу вас собираться. Лошади готовы будут для вас тотчас после обеда, я строго прикажу это людям.
Уходит. Калганов крутит усы и ворчит.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Прошло еще два с половиной года. Середина лета.
Гостиная, рядом с ней девичья. В девичьей девки сидят за пяльцами, тихо разговаривают. Один станок не занят, – там вышиваемое Лизой покрывало. У окна сидит н я н ь к а, вяжет чулок. Из окон девичьей видна часть сада и речка. В гостиной Л и з а и п р е д в о д и т е л ь д в о р я н с т в а, почтенный старик, отставной полковник, служивший в войсках под командованием Суворова и Кутузова. Около порога смиренно торчит п р и ж и в а л ь щ и к. Лиза сильно изменилась; она уже не та легкомысленная, веселая шалунья и своевольница, как в первых трех действиях; она – стройная, печальная девушка; ее лицо, сильно загорелое, неизъяснимо трогательно и прекрасно.
П р е д в о д и т е л ь. Обед отменно хорош был, еще приятнее любезная беседа ваша и гостеприимное радушие.
Л и з а. Я очень рада, что вам умела угодить.
П р е д в о д и т е л ь. Но должен я просить извинения вашего, Елизавета Николаевна, так как имею необходимость поговорить с вами серьезно.
Надеюсь, лишние угли не слушают.
Лиза взглядывает на дверь, приживальщик испаряется и за дверьми хлопочет, чтобы никого близ не было, а сам располагается подслушивать с удобством.
Л и з а. Я готова выслушать вас, Сергей
Ильич.
П р е д в о д и т е л ь. Смущение производите, сударыня. Являетесь противницей своей братии, дворян. Опекуна вы удалили, никого не спросясь.
Крестьяне всячески поощряются вами к самовольству, а соседние дворяне ропщут, поговаривают, что надобно учредить над вами опеку.
Л и з а. Я управляю моим имением, как умею, с Божией помощью и по силе, принадлежащей мне, как наследственной помещице, власти.
П р е д в о д и т е л ь. Нехорошо, сударыня, то, что вы балуете ваших девок, сами работаете вместе с ними и даже в поле жнете. Поете с ними песни, водите хороводы. Вы с хамами обращаетесь запанибрата, как говорится.
Л и з а. Эти хамы даны мне Богом. Я за них пред Богом в ответе. Хочу знать, как они живут, что чувствуют. Непрестанно думаю о том, что надлежит делать и знать помещице, чтобы стать госпожой милостивой. Поверьте, что крестьяне разоренные и дворовые, непосильным трудом угнетенные, помещику прибытка не дают.
П р е д в о д и т е л ь (строго нахмурив брови).
Да в низость-то зачем вам, благорожденной госпоже, опускаться, милостивая государыня моя?
Л и з а (смиренно). Помещику надобно в точности знать свое хозяйство. Я не хочу, чтобы меня бурмистр да приказчик обманывали, – хочу все в хозяйстве знать, во все сама вникаю. Какой же кому от этого вред? Разве я обязана разоряться, доверившись людям и ни во что не вникая?
П р е д в о д и т е л ь. Я вас предупредил, теперь сами смотрите. Ежели это дойдет до высшей власти, тогда возможно, что вашу вотчину возьмут в опеку.
Л и з а. Но вы за меня заступитесь, конечно?
П р е д в о д и т е л ь прощается с Лизой. Лиза идет в девичью, садится за пяльцы. Около дверей, появившись, семенит п р и ж и в а л ь щ и к.
П р е д в о д и т е л ь (приживальщику). Вот оно, нынешнее-то воспитание! Возил папенька ее в Москву, – то-то много хорошего набралась там девица. И не сговоришь с ней, – я ей слово, она мне десять.
П р и ж и в а л ь щ и к. Да, непорядок, непорядок! Бурмистр Степан Титыч в глаза ей говорит: "Непорядок, барышня! Девка, говорит, должна знать свое место, а господа – свое".
П р е д в о д и т е л ь. Умный мужик!
П р и ж и в а л ь щ и к. А она только посмеялась и продолжала свои чудачества. И в округе нашей все говорят, что дурит наша Лиза.
А она ни на кого не обращает внимания, показала свое своеволие. И одеваться стала, как крепостная, и с девками сидит за вышиванием. С раннего утра на ногах. Девки рады, старые мужики ворчат: непорядок. Какое-то большое покрывало затеяла сама зачем-то вышить. Видел я краешком глаза, – розы по белому шелку цветными шелками, очень сложный и красивый узор.
П р е д в о д и т е л ь. Хотя бы взять ее поступок с опекуном, – Калганов, правда, мот, кутила, развратник, но все же она поступила предерзко, приказав ему, своему попечителю, покинуть дом. Ну, можно ли взять так много воли! Так это мне правду говорили, что она в поле работает с серпом?
П р и ж и в а л ь щ и к. Да, в сарафане и босая, совсем как простая девка. Мне даже, право, не понять, как ей не стыдно. И своих дворовых девок заставляет жать – барщинным бабам, говорит, легче будет.
П р е д в о д и т е л ь. Непорядок!
П р и ж и в а л ь щ и к. Дворовые девки к полевой работе непривычны, толку от их работы мало, да с Елизаветой Николаевной не заспоришь,
– характерная барышня.
П р е д в о д и т е л ь. Хоть бы замуж вышла поскорее.
П р и ж и в а л ь щ и к. Сватались многие. Всем отказала. Подумает, поплачет да и откажет. А именьице-то завидное, – самые первые женихи приезжали.
П р е д в о д и т е л ь. Надо еще немного подождать. Оставим ее пока в покое. Там видно будет, одумается ли она, угодно ли ей будет внять моим советам.
Уходят.
Л и з а. Ну, девушки, идите, сегодня вы довольно работали.
Д е в к и. А на качелях можно покачаться? А погадать на речке?
Л и з а. Качайтесь, милые, играйте, гадайте.
Делайте что хотите. А я еще останусь поработать.
Девки уходят.
Отдохнула бы, погуляла бы.
Л и з а. Скоро кончу, няня. Сижу, вышиваю, сама думаю. Ах, незабвенные встречи! Год за годом проходит, а мне Алексисовых речей не забыть никогда!
Н я н ь к а. Сидишь ночи напролет, спину гнешь, глазки тратишь. Глазки-то покраснели.
Спишь совсем мало.
Л и з а. Когда не работаю, нянечка, мне хуже.
Томлюсь, жду, ищу чего-то. Хожу по полям, по рощицам, вспоминаю незабвенные встречи и беседы. Жду чего-то, – уж не новой ли радостной встречи?
Н я н ь к а. Сказывали, собирался Алексей
Павлович нонче к Троице приехать. Говорили, недолго пробудет, опять в чужие края, на теплые воды собирается. Ждали, да не дождались.
Л и з а. Ведь я теперь совсем не такая, как тогда, не та пустая и капризная девушка, какой знал меня Алексис.
Н я н ь к а. Как была своевольница, так и осталась. Только к людям стала больно жалостлива. Степанидку давно бы надо выстегать, а ты побранишь да и простишь. А они разве слова понимают! С ними говорить, – воду в ступе толочь.
Л и з а. Живу, как во сне. Неужели Алексис не вернется? Неужели он так и не увидит плодов моего великого усердия?
Н я н ь к а. Пять лет ждала, еще подожди малость. Бог твое терпение видит, он тебя не оставит, вернет тебе твоего милого.
Л и з а. Я его не достойна.
Л а к е й (входит и докладывает). Андрей
Петрович Приклонский.
Л и з а (радостно оживившись). Проси.
Л а к е й уходит. В саду слышна песня девок.
Лиза, чрезвычайно взволнованная, встает от пялец и торопливо, но тщательно закрывает вышивание.
Л и з а. Он служит в столице, нянечка. Он мог видеть Алексиса. Няня, няня, он мог разговаривать с Алексисом! Нянечка, как сердце бьется!
Нянька подходит к Лизе, ласкает ее.
Лиза идет в гостиную навстречу гостю. Входит полковник П р и к л о н с к и й, человек еще молодой, красивый и ловкий. Взаимные приветы. Тихий разговор, заглушаемый пением в саду. Пение удаляется, затихает.
П р и к л о н с к и й. Давно я отсюда уехал. Я помню вас резвым ребенком. Ваших покойных родителей я вспоминаю с великим уважением, – я часто был обласкан ими. У меня уже пробивались усы, и уже пробуждались во мне чувства, а вы были еще малюткой и ходили в обшитых кружевами длинных панталончиках. Среди удовольствий и приятностей светской жизни я не раз мечтал о деревне. Я бы охотно женился вторично на здешней барышне.
Л и з а. Не встречали ли вы где-нибудь
Алексея Львицына?
П р и к л о н с к и й (с выражением приятных воспоминаний). Как же! Приводилось встречать прошлую зиму не однажды и вести беседы о всяких материях с немалой пользой для ума и для сердца.
Л и з а (тщетно стараясь скрыть волнение).
А он женат? На ком?
П р и к л о н с к и й (учтиво). Нет, Елизавета
Николаевна, еще Алексей Павлович не женат, да, кажется, вряд ли и собирается жениться.
Барышни на него засматриваются; многие девицы и дамы нашего круга восторгаются его умом и всей его особой и говорят, что ему равного не встречали во всю свою жизнь. Но он всегда погружен в меланхолию, как бы тая в душе неясную страсть к неведомой никому деве или мечтая о сказочной Царь-девице.
Л и з а (смутившись и опустив глаза, дрожащим голосом). А вы, Андрей Петрович, скоро ли едете в Петербург?
П р и к л о н с к и й (с неопределенным выражением не то удовольствия, не то сожаления). Уже на будущей неделе. Хотя я и привык к своему полку, к своим товарищам, к светским отношениям и к утехам военного честолюбия, но я нахожу большую приятность и в деревне, на родине моей. Я был бы не прочь остаться, когда бы одна любезная девица отвечала желаниям моим. Но, кажется, она...
Л и з а. Отчего же так скоро вы от нас уезжаете?
П р и к л о н с к и й. Призывает служба царская. А по мне, я бы с превеликим удовольствием остался долго в этих местах, где протекало мое мирное детство, где безмятежно играл я с братьями и сверстниками моими.
Л и з а (нежным голосом). Можете ли вы,
Андрей Петрович, исполнить то, о чем я буду вас просить?
П р и к л о н с к и й. Все, что в моих силах, исполню с превеликим удовольствием.
Л и з а (помолчав немного). Передайте, пожалуйста, как-нибудь при встрече господину
Львицыну, что я вышиваю покрывало разноцветными шелками и что я надеюсь нынче окончить его.
Приклонский слушает молча и внимательно.
забот и требовал большого внимания, ни на минуту не ослабевающего.
Чтобы соблюсти точность в частях и гармонию в целом, надобно было тщательно подбирать тончайшие оттенки шелков. (Смотрит на
Приклонского с нежно-молящим выражением.)
П р и к л о н с к и й (не показывая удивления).
Будьте уверены, Елизавета Николаевна, что передам я это непременно, точно и с отменным моим удовольствием. Но слышал я, что он сам хочет приехать сюда ненадолго.
Встает и откланивается. Лиза провожает его до двери.
Песня девок. Лиза возвращается в девичью. Подходит к окну, где стоят ее пяльцы, усердно работает, по временам взглядывает в окно.
Л и з а. Няня, слышишь, как птички в синеве заливаются?
Н я н ь к а. Всякая пташка хвалит Господа по-своему.
Л и з а. Тонкий крик жаворонка в безмятежной лазури зовет меня далеко, куда-то в высь, к ненаглядному умчаться. Но ах, где же вы, крылья, на которых мчаться бы высоко над землей?
Н я н ь к а. Человеку, Лизанька, летать не положено.
Л и з а. Да и где мне! Надо кончать покрывало. Год за годом, три года я вышивала его. Вот еще один только лепесточек, и окончу работу.
Н я н ь к а. Ну и слава Богу! Хоть отдохнет моя Лизанька, глазки свои ясные трудить не станет.
Л и з а. Вот когда я поняла, чего стоит подневольная работа вышивальщиц и кружевниц, как ноет спина, как в натруженных глазах тает мир! Как в глазах потемнело! Фиолетовые, желтые, зеленые плывут пятна и все заслоняют.
Кончила работу. Плачет. Входят с песней д е в к и, окружают Лизу.
Д е в к и. Барышня кончила! Закрепила последнюю шелковинку! Барышня пальчик уколола! Кровинка на пальчике выступила!
Нянюшка, няня! Барышня иголкой пальчик уколола.
Н я н ь к а (озабоченно подходя к Лизе). Экие вы девки! Опять недоглядели! (Перевязывает
Лизин палец.)
Л и з а. Игла заторопилась, – знает, что давно пора кончать. Как потемнело в глазах! Как темно на сердце! Кончила мое покрывало, но все мне быть одной, – милый мой далеко. Перед глазами плывут лиловые пятна. В глазах багряно и туманно, голова кружится. Напрасно ты торопилась, милая игла! (Плачет.)
С т е п а н и д а. Не плачьте, барышня, – приедет милый. Хотите погадать на свечке?
С т е п а н и д а. Мы возьмем жестяной коробок, поставим в него восковую свечку, на речку спустим, пускай плывет, покуда видно.
Коли свеча не погаснет, вернется милый скоро.
Л и з а. А где же коробок?
С т е п а н и д а. У нас уже все готово, – вот
Дашка коробок держит.
Лиза и девки идут в сад к речке. Слышна их песня. На берегу Лиза своими руками затепливает свечку, становится на колени на песок и спускает в речку коробок с зажженной свечой.
Д е в к и (кричат тревожно и взволнованно).
Плывет, плывет! Мелькает огонек! Ветерком его качает! А вдруг задует? Погас? Нет, нет, горит!
Горит, горит! Вот уж он за поворотом. Не погас!
Смех, громкие крики. Девки возвращаются с веселой песней. Потом входит Лиза с только что срезанными ей в саду цветами. Разбирает их и ставит в две вазы.
Л и з а. А где же Лушка?
С т е п а н и д а. Да в Заозерье, видно, побежала. Там садовник молодой уж больно красив, – все к нему Лушка бегает полюбоваться, помиловаться, поцеловаться.
Н я н ь к а. Ты знай себя! Что о других болтаешь? Ты расскажи-ка лучше барышне, зачем ты к Дмитрию ходила.
С т е п а н и д а. Тебе-то что за дело?
Л и з а. Ты, Степанида, не груби. Молчи.
Вбегает Л у ш к а, запыхавшись.
Л у ш к а. Барышня, барышня!
Л и з а. Что ты, Лушка?
Л у ш к а. Барышня, молодой барин Львицын, сказывают, сейчас приехал. Да как постарел! Да как подурнел!
Л и з а (растерянно глядя на Лушку). Молчи, глупая, молчи! (Чувствуя себя внезапно ослабевшей, садится на стул.)
Л и з а (быстро подходя к покрывалу).
Девушки, разверните мое покрывало во всю длину. Посмотрю его еще раз и отправлю соседу в подарок на память. Скажи-ка, Лушка, пусть
Дмитрий собирается ехать на телеге в Заозерье.
Л у ш к а уходит. Степанида смотрит на нее сердито. Девки развертывают покрывало во всю длину и подносят его Лизе.
Д е в к и (толпясь вокруг Лизы). Да и хорошо же вышивание-то! Ну уж и искусница барышня-то наша! Вот-то уж золотые ручки у барышни нашей! Ручки золотые, глазки ясные!
Л и з а. Узор отменно красив, но я плохо различаю краски. Все оттенки смешались в моих глазах в одно пестрое пятно. Ну, девушки, сложим покрывало, – сначала вдвое, так, в длину, да осторожнее. Теперь свернемте его в несколько оборотов вокруг этой досточки, чтобы оно лежало гладко, не терлось и не гнулось. Теперь заверните его в полотно. Дайте шелковый шнурок, я сама завяжу узел. Надо в сохранном виде послать его соседу в подарок. Пока Дмитрий запрягает, я напишу письмо.
Так говоря, Лиза при помощи девок свертывает покрывало и завертывает его в полотно. Девки тихо расходятся. Лиза идет в гостиную и садится писать письмо за маменькиным столом красного дерева с бронзовыми полосками. Пишет и перечитывает. На нее падают лучи клонящегося к закату солнца. Нянька идет в гостиную, садится у окна.
Н я н ь к а (ворчит). Сколько времени сидела, спину гнула, а теперь соседу отдать. Послала бы ему медку нашего, да и будет с него.
Л и з а. Правда, нянечка. Надо и меду ему послать.
Звонит. Входит С т е п а н и д а.
Л и з а. Степанида, сходи к Пахомовне, возьми меду, выбери кадушку покрасивее да мед самый чистый, пусть Дмитрий отвезет его в Заозерье вместе с покрывалом. Потом сюда приди, заверни цветы, что я сейчас срезала, да чтоб они не мялись, не сохнули.
С т е п а н и д а. Слушаю, барышня.
Уходит. Лиза продолжает писать. Часто вытирает слезы.
Н я н ь к а. Да ты бы, Лизанька, завтра ему написала. Вишь, ручки-то у тебя как дрожат.
Встревожилась очень, а за ночь и прошло бы.
Недаром говорится: утро вечера мудренее.
Л и з а. Ах, няня, не мешай! Хочу излить мои чувства, боюсь показаться смешной или навязчивой.
Н я н ь к а. Пишешь, а сама плачешь. Да не плачь ты, Лизанька!
Л и з а. Нянечка, не мешай! И так слезы свет застят, буквы прыгают, строки мешаются.
Н я н ь к а (помолчав). Что пишешь-то больно много, Лизанька?
сон. Не сердитесь на то, что я пишу к Вам. В память былой дружбы нашей примите от меня этот непышный дар, покрывало, над которым блуждали мои бедные руки, мои усталые глаза, мои печальные мечты. Примите и вспомните ту, которую Вас никогда не могла забыть. Также взгляните благосклонно на цветы, срезанные мной, и да будет Вам сладок мед, произведение скромного хозяйства моего. Я буду очень рада, если вы приедете пообедать со мной и взглянуть на то, как живу я, горестно осиротевшая, так внезапно потерявшая любимых родителей. О том, как мне это было больно, нечего и говорить. Впрочем, если неприятны Вам воспоминания о днях, для меня незабвенных, то прошу Вас не стеснять себя просьбой моей. Я же воспоминания о Вас навсегда замкну в сердце моем, не имеющем иных радостей, кроме воспоминаний. От всего сердца желающая Вам счастья, Лиза Ворожбинина".
Нянька слушает и плачет.
Л и з а. Хорошо, нянечка?
Н я н ь к а. Уж так жалостно, и сказать нельзя.
С т е п а н и д а приносит связанные и завернутые цветы. Лиза их внимательно рассматривает, поправляет.
Л и з а. Спасибо, Степанида.
Звонит. Подходит Л у ш к а.
Л и з а. Готов ли Дмитрий?
Л у ш к а. Он здесь.
Входит Д м и т р и й, молодой, красивый, черноусый, кланяется.
Л и з а. Что, Дмитрий, дала тебе Пахомовна мед?
Д м и т р и й. Да уж Степанида его в тележку уложила.
Л и з а (передавая Дмитрию письмо, покрывало, цветы). Смотри, Дмитрий, я знаю, ты у меня расторопный и толковый. Поезжай в
Заозерье. Возьми письмо, передашь его Алексею
Павловичу в собственные руки. Здесь покрывало, его особенно сохранно вези, никому не отдавай, прямо в руки господину Львицыну. И мед, и цветы. Проси, чтобы тебя допустили к самому барину. Скажи, Елизавета Николаевна
Ворожбинина поздравляет соседа с благополучным прибытием и посылает ему в подарок цветы, мед и свое рукоделие. Вези все бережно, цветы чтобы не мялись, мед не пролился бы, покрывало бы не терлось. Довези все в сохранности да письма не потеряй.
Д м и т р и й. Не беспокойтесь, барышня, все будет цело.
Кланяется и уходит. Лиза бежит к окну, смотрит.
Слышен стук по камням тележки и топот копыт; эти звуки удаляются и затихают. Лиза ходит из комнаты в комнату и плачет. Нянька идет за ней, утешает.
Н я н ь к а. О чем слезы ронишь, Лизанька?
Холост, неженат вернулся, – видно, тебя не забыл.