• Приглашаем посетить наш сайт
    Григорьев С.Т. (grigoryev-s-t.lit-info.ru)
  • Капли крови. Глава 30.

    Глава: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
    24 25 26 27 28 29 30 31 32 33

    ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

    У Кирши было в городе много знакомых мальчиков. Некоторые из них учились в гимназии, другие в городском училище. Знаком был Кирша и с девочками местными, которые учились в женской гимназии. Он много рассказывал Триродову о делах и о порядках в этих училищах. Много было в этих делах странностей и неожиданностей.

    Особенно интересовала в последнее время Триродова личность директора народных училищ, Дулебовa. В ведении этого человека числилась и школа, устроенная Триродовым. Числилась, хотя пользы никакой Дулебов школе не приносил. Он совершенно безучастно относился к тем наветам, которые возводились на священника Закрасина, и не защищая его перед епархиальным архиереем. Он и подчиненный ему инспектор народных училищ засыпали Триродова бумагами, требовали разных отчетов по установленной форме, так что Триродову пришлось приговорить маленького чиновника из казначейства преходить по вечерам строчить всю эту вздорную ерунду. Но ни Дулебов, ни Шабалов ни разу не заглядывали в Триродовскую школу. Когда Триродову случалось быть в канцелярии директора, то разговор шел больше о документах учительниц и о других пустых формальностях, или о личных отношениях.

    Наговоры Острова или его черносотенных друзей встревожили Дулебова. Во избежание неприятностей Дулебов решил воспользоваться первым же случаем, чтобы закрыть школу Триродова.

    Директор народных училищ, действительный статский советник Григорий Владимирович Дулебов, метил на более высокое место в учебном ведомстве. Поэтому он старался зарекомендовать себя выдающеюся трудоспособностью и знанием дела. Усидчивость его была изумительная. Казалось, что он никогда и никуда не торопился. Приемы подчиненных и просителей, бывавшие у него по четвергам от часу до трех, как было написано на бумажке на дверях его канцелярии, на самом деле начинались иногда в одиннадцать утра, и продолжались до позднего вечера. С каждым посетителем Дулебов разговаривал неторопливо, вникая в малейшие подробности.

    Но Дулебов, конечно, очень хорошо знал, что с одною трудоспособностью, хотя бы и выдающеюся, далеко не уйдешь. Необходимо культивировать связи и отношения. Влиятельных тетушек и бабушек у Дулебова не было. Потому связи и отношения приходилось заводить ему самому. И вот в течение всей своей двадцатипятилетней службы на должностях сначала учителя гимназии и учительской семинарии, а потом директора народных училищ, Дулебов непрерывно и умело заботился о том, чтоб вставать в наилучшие отношения со всеми, кто стоял по службе выше его или вровень с ним. При этом старался он не портить отношений и с младшими, - на всякий случай: младшие становятся иногда старше старших; да и в младших оставаясь, могут повредить при случае или оказать пользу.

    Никогда не сделать ни одного бестактного поступка - в этом была главная заповедь всей жизни Дулебова. Он очень хорошо знал, что те или иные поступки хороши не сами по себе, и что самое главное - это, "как там посмотрят". Там, то есть у начальства. Начальство благоволило к Дулебову. Ему уже почти обещано было место помощника попечителя учебного округа.

    Сообразно своим воззрениям на существо личных отношений Дулебов смотрел и на своих подчиненных. Тем, кто был почтителен к нему и к его жене, он покровительствовал, старался устроить получше. В случае неприятностей таких он защищал, хотя и очень осторожно, чтобы не повредить своему собственному положению. Непочтительных же и независимых Дулебов недолюбливал, и ходу им не давал.

    Усмотревши восходящее светило в новом вице-губернаторе, только что назначенном на эту должность из советников губернского правления, Дулебов постарался встать и к нему в приятные отношения. Однако с ним Дулебов держался так осторожно, чтобы его нельзя было заподозрить в излишней близости к этому злому, угрюмому и плохо воспитанному человеку и к его вульгарной жене.

    Дулебов имел приятные манеры, моложавое лицо и тонкий голос, похожий на поросячий визг. В движениях был он легок и ловок. Никто не видел его пьяным, и в гостях он или не пил совсем, или ограничивался рюмкою мадеры. Он всюду ездил со своею женою. Говорили, что она управляет всеми делами, и что Дулебов во всем ее слушается.

    Жена директора, Зинаида Григорьевна, была полная, энергичная и сердитая дама. Ее остриженные волосы начинали седеть. Она очень ревниво относилась к своему влиянию, и отстаивала его энергично.

    По приглашению Дулебова вице-губернатор посетил городское училище. Приглашая вице-губернатора, Дулебов имел в виду собственно привезти его в Триродовскую школу. Он хотел, в случае закрытия этой школы, иметь право говорить, что почин закрытия исходит от губернского начальства. Но Дулебов не хотел приглашать вице-губернатора прямо в Триродовскую школу, чтобы не могли сказать, что он сделал это нарочно. Поэтому он уговорил вице-губернатора приехать на экзамен в городское училище накануне того дня, который назначен был для экзамена в Триродовской школе.

    Городское училище стояло на одной из захолустных, грязных улиц. Внешний вид его был очень непривлекателен. Грязный, обшарпанный деревянный дом казался построенным скорее для трактира, чем для школы. Это не помешало Дулебову сказать встретившему его инспектору училища:

    - У вас сегодня будет новый вице-губернатор. Я его пригласил к вам потому, что у вас хорошее училище.

    Инспектор Потерин, увиваясь вокруг Дулебова и его жены, растерянно говорил:

    - Здание у нас уже очень неказистое.

    Дулебов ласково улыбнулся, и благосклонно отвечал:

    - А уже не в здании дело, - самое училище хорошее. Ценится постановка учебной части, а не стены.

    Вице-губернатор приехал попозже, часов в одиннадцать, вместе с Жербеневым, который был почетным смотрителем училища.

    В училище было напряженное настроение. Учителя и ученики одинаково дрожали перед начальством. Глупые и пошлые сцены с директором в городском училище были Дулебову привычны, и не смущали его. И Дулебов, и его жена топорщились от важности. Они получили на днях известие, что назначение Дулебова помощником попечителя - вопрос решенный.

    Инспектор Шабалов был в училище уже с утра. Занялся тем, что пристроился к Зинаиде Григорьевне Дулебовой, и с неожиданною, грубоватою любезностью оказывал ей разные услуги.

    Учитель-инспектор Михаил Прокопьевич Потерин держал себя, как лакей. Иногда даже видимо было, как он дрожал перед Дулебовыми. А чего бы, казалось, ему бояться? Он был большой патриот: был членом черносотенного союза. Брал взятки, поколачивал учеников, сильно выпивал, - все ему с рук сходило.

    не очень хорошо усвоила методу Берлица, и глядела на Дулебовых подобострастно. Но втайне была озлоблена, - своею бедностью, приниженностью, зависимостью.

    Потерин языков не знал. Но он сидел тут же, и злобно шипел на отвечавших небойко или вовсе молчавших на вопросы:

    - Этакий пень! Остолоп! Дубина!

    Дулебова сидела неподвижно, и словно не слышала этого усердного шипения и этих грубых слов. Она даст волю своему языку попозже, во время завтрака.

    Для начальства и для учителей был приготовлен завтрак. Он стоил много забот и волнений жене Потерина. Стол был накрыт в зале. Здесь в обычные дни возились и дрались на переменах мальчишки. Сегодня их сюда не пускали. Они шумели и озорничали на дворе.

    На почетном месте сидела Дулебова, по обе ее стороны вице-губернатор и Жербенев; Дулебов поместился рядом с вице-губернатором. Был подан пирог. Потом разносили чай. Зинаида Григорьевна жучила учительских жен и учительниц. Она любила сплетни. Впрочем, кто же их не любят! Учительские жены сплетничали ей.

    Во время завтрака мальчишки, поместившись в соседнем классе, распевали:

    Что за песни, что за песни

    Распевает наша Русь!

    Уж что хочешь, хоть ты тресни,

    Так не спеть тебе, француз.

    И другие песни в том же духе.

    Дулебов обтер лицо правою рукою, - словно кот лапкою умылся, - и завизжал:

    - А уж вот слышно, что к нам скоро приедет маркиз Телятников.

    Потерин сказал:

    - Он не по нашему ведомству.

    Но все его лицо перекосилось от ужаса.

    Дулебов говорил тоненько:

    - Все равно, у него большие полномочия. Он все может.

    Вице-губернатор сумрачно глянул на Потерина, к сказал угрюмо:

    - Он вас всех подтянет.

    Потерин помертвел и взмок. Начался разговор о маркизе Телятникове. Заговорили в связи с этим о революционной настроении в той местности.

    Везде в окрестных лесах появились революционные прокламации. На дереве срезывали кусок коры величиною с лист бумаги, и на это место наклеивали прокламацию. Снять такой лиcт было невозможно: он заплывал прозрачным тонким слоем смолы. Усердным блюстителям порядка приходилось вырубать или соскабливать ножом преступные места.

    Зинаида Григорьевна Дулебова сказала:

    - Конечно, - поддакнула подобострастная сухая девица, учительница немецкого языка.

    Зинаида Григорьевна повернулась к Потериной, чтобы оказать особую любезность хозяйке своим разговором, и спросила ее с насмешливою улыбкою:

    - Как вам нравится наш пресловутый декадент?

    Учительница попыталась понять. На ее тупом, плоском лице появилось выражение испуга. Она робко спросила:

    - Это кто же, Зинаида Григорьевна?

    - Кто же, как не господин Триродов! - злобно ответила Дулебова.

    Злость была по адресу Триродова, но Потерина все же струхнула.

    - Ах, да, Триродов, как же, как же, - суетливо и растерянно повторяла она, и уже не знала, что сказать.

    Дулебова язвительно говорила:

    - Вот уж, кажется, не скоро рассмеется. Вполне в вашем вкусе.

    Потерина покраснела и воскликнула:

    - В моем вкусе! Ой, что вы, Зинаида Григорьевна! Вот-то уж, по пословице, царского слугу согнуло в дугу.

    Жена учителя Кроликова сказала:

    - Да, он всегда смотрит исподлобья, и ни с кем не разговаривает. Но он очень добрый человек.

    Дулебова метнула на нее злой взор. Кроликова помертвела от страха, и догадалась, что надо было сказать не то. Поправилась:

    - Добрый человек на словах.

    Дулебова улыбнулась ей благосклонно.

    Жербенев говорил Дулебовой:

    - А знаете, что я вам скажу? Я-таки повидал людей на своем веку, скажу не хвастаясь. И по-моему, это очень плохая примета, что он исподлобья глядит.

    - Конечно, - согласилась Потерина. - Вот уж истинная правда!

    Жербенев говорил:

    - Пусть человек смотрит мне прямо в лицо. А эти, - в тихом омуте...

    Полковник не договорил. Дулебова сказала:

    - Все у него подозрительное, - сказал Жербенев с видом человека, знающего многое.

    Говорили, что у Триродова и у других ведется сбор денег на восстание. При этом выразительно поглядывали на учителя Воронка. Злые речи о Триродове полились рекою. Говорили, что в доме Триродова притаилась подпольная типография и что там работали не только учительницы, но даже и воспитанники Триродова. Дамы с ужасом восклицали:

    - Малыши-то такие!

    - Да, вот вам и малыши!

    - Нынче нет детей.

    Воронок сказал:

    - Вот, говорят, при полиции девятилетний сидит.

    - Бунтовщик, - свирепо сказал вице-губернатор.

    Потерин сказал:

    - Да, я вот еще слышал, что один тринадцатилетний мальчишка арестован. Такой маленький поганец, а он бунтует, шалыган!

    Вице-губернатор сказал угрюмо:

    - Этот с дедом в Сибирь идет.

    - За что же это?

    - Смеялся, - угрюмо буркнул вице-губернатор.

    Дулебов поспешно и громко спросил Потерина:

    - А уж у вас, надеюсь, бунтовщиков нет?

    - Нет, сохранил Бог, ничего такого. А только, надо правду сказать, уж очень распущенные нонче дети/

    Дулебов с покровительственною ласковостью опять сказал ему:

    - А уж у вас хорошее училище. Порядок образцовый.

    Потерин расцвел. Расхвастался:

    Поощренный этими словами, учитель-инспектор спросил:

    - Можно бы и посечь?

    Дулебов увильнул от прямого ответа. Отер лицо ладонью, как кошка лапкою, и заговорил о другом.

    - Секут и нонче, - с тихою радостью сказал Шабалов.

    Глава: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
    14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
    24 25 26 27 28 29 30 31 32 33