|
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Связь банкира Лилиенфельда с принцем Танкредом быстро и успешно прогрессировала. Лилиенфельд сделался членом Общества африканской колонизации,- верный путь к благосклонности Танкреда,- и внёс в кассу Общества крупную сумму. Сделал большое пожертвование Дому Любви Христовой, чтобы заслужить благосклонность и покровительство королевы Клары.
Лилиенфельд спешил воспользоваться временем, пока африканские планы Танкреда ещё не получили большой известности в финансовых кругах Европы. Он рассчитывал составить на этих афёрах колоссальное состояние.
Очень большие деньги он дал на подкуп газет и влиятельных членов парламентского большинства. Многие газеты стали агитировать за флот, колонии и союз с великою державою. В финансовой комиссии парламента создалось такое настроение, что казалось возможным крупное ассигнование на флот.
При встречах с Танкредом Лилиенфельд втягивал принца в игру, и проигрывал ему большие деньги. Принц Танкред уже заговаривал с Виктором Лорена о пожаловании Лилиенфельду баронского титула за его благотворительность,- Лилиенфельд сумел довести до сведения Танкреда свои заветные мечты быть бароном. Лорена отвечал принцу, что надо подождать, когда Лилиенфельд сделает ещё более крупное пожертвование на общеполезное и не возбуждающее споров дело. Лорена говорил:
- Ему ничего не стоит дать несколько миллионов на основание Института для воспитания мальчиков в духе идей вашего высочества, для создания касты воинов. Мы назовём этот Институт спартанского воспитания Лакониумом Ортруды Первой и принца Танкреда.
Танкреду понравилась эта мысль.
- Да,- сказал он весело,- хорошо, если он догадается.
Лорена улыбнулся.
- Я позабочусь, чтобы он догадался.
В газете "Вперёд" появился ряд очень дерзких статей против принца-супруга. Никогда ещё в печати не было таких резких, открытых обвинений против Танкреда. Говорилось прямо об его авантюризме, угрожающем интересам государства, и об его безнравственном поведении.
Буржуазная печать, подкупленная на деньги банкира Лилиенфельда, сперва замалчивала эти статьи, потом начала выражать резкое негодование на то, что осмелились оклеветать принца-супруга. Но в обществе эти разоблачения произвели впечатление большого скандала. Они дошли до королевы Ортруды, хотя довольно случайно. Случилось это так.
В Северной башне Ортруда стояла перед начатым полотном, выписывая нежно-смуглое тело стоящей на возвышении молодой девушки, одной из обитательниц Дома, управляемого женою гофмаршала. Вероника Нерита стояла рядом с Ортрудою, и разговаривала с нею вполголоса.
Непонятно из каких побуждений,- может быть, просто в порыве психопатической злости,- Вероника Нерита рассказала Ортруде об этих статьях, да заодно и о том, что художница Сабина Фанелли была любовницею Танкреда.
- У меня есть с собою эти номера,- говорила она,- я захватила их на случай, если вашему величеству угодно будет ознакомиться с новою презренною выходкою этих разбойников, не останавливающихся ни перед чем.
Ортруда сказала с некоторою принуждённостью:
- Благодарю вас, милая Вероника. Вы очень любезны. Пожалуйста, оставьте эти листки у меня. Я их посмотрю потом.
Оставшись одна, Ортруда прочла статьи Филиппа Меччио. Каждое слово было, как удар бича. Ортруда была возмущена, испугана. И плакала, и смеялась, как в истерике. Она не очень верила намекам на любовные похождения Танкреда. Да и что для любви всепрощающей и всему до конца верящей случайные, легкомысленные измены! Но то, что сказано об его замыслах, было ужасно. Сомнения томили её.
Или это - правда? Или это - клевета? Кто скажет! Как узнать! Но лучше знать наихудшее, чем томиться неизвестностью. Ортруда вспомнила имя художницы, о которой говорила Вероника. Зажглась любопытством её видеть. Хотя не верила и словам Вероники. Думала, что это, если и было, только минутная прихоть Танкреда. Почти готова была покровительственно улыбнуться этой шалости.
То, что эта женщина была скульптором, навело Ортруду на мысль заказать ей своё изваяние, и подарить его Танкреду. Решила послать к ней своего секретаря, Карла Реймерса. Но почему-то медлила долго.
Ко дню рождения королевы Ортруды набралось, как всегда, очень много писем и прошений о пособиях, стипендиях, зависящих лично от неё, и о разных других милостях. Все эти бумаги проходили через руки Карла Реймерса. Пришлось Ортруде работать с ним более обыкновенного. Трудолюбие и отличные способности этого человека, которого раньше она почему-то почти не замечала, теперь были приятны ей. Это был высокий, стройный, белокурый молодой человек, один из немногих, вывезенных Танкредом.
Ортруде нравилась та тихая, нежная почтительность, с которою обращался к ней Реймерс. В его глазах она прочла восторженное обожание, и поняла наконец, что он влюблён в неё. Ей было жаль молодого человека,- конечно, он знает и сам, что любовь его безнадежна,- и она обращалась с ним с грустною ласковостью. И не торопилась отнять руку, когда он, приходя или уходя, приникал к ней долгим под шелковисто-мягкими усами поцелуем.
что сегодня он испросит на это высочайшее разрешение. Танкред решительно воспротивился этому. Он говорил:
- Дорогой господин Лорена, дело касается лично меня, и я имею в нём право голоса. Я решительно против этого во всех отношениях неудобного процесса.
- Простите, ваше высочество,- сказал Лорена,- министерство тщательно обсудило этот вопрос, и не видит иного выхода.
- Это будет только горший скандал,- говорил Танкред, волнуясь.
- Но что же делать! Республиканцы пользуются этими слухами во вред и династии, и правительству.
- На такие выходки лучший ответ - презрение.
- Но здесь замешан интерес всего государства.
- Да,- с досадою говорил Танкред,- если бы у вас в руках были средства заткнуть глотку этому бандиту! Он наговорит на суде Бог весть чего, и всё это разойдётся по всей стране.
Лорена сказал со своею обычною уверенностью:
- На суде мы сумеем доказать, что всё это - клевета. У нас, слава Богу, есть средства влиять на судей.
- Тюрьма увеличит его популярность, и не прибавит моей.
- Я передам её величеству мнение вашего высочества, - сказал Лорена. - Но я очень боюсь, что указываемый вами путь может повести к падению кабинетa.
В конце своей аудиенции Лорена сообщил королеве о статьях Меччио и о решении министерства.
- Но, ваше величество,- сказал он,- его высочество принц Танкред не желает суда.
- Почему? - тихо и печально спросила Ортруда. Лорена передал всё, что сказал Танкред. Ортруда помолчала. Спросила:
- Что же вы думаете, дорогой господин Лорена? Лорена слегка пожал плечами. Сказал:
- Не могу скрыть от вашего величества, что исполнение желания его высочества поставит миниcтepство в затруднительное положение.
- Я согласна с министерством,- сказала Ортруда.- Нельзя оставлять без опровержения такие возмутительные клеветы. Они тем более опасны, что Меччио так популярен. А с принцем Танкредом я сама поговорю.
И, отдаваясь течению своей мысли, забывая, что перед нею чужой её печали, равнодушный человек, сказала тихо, тихо, как про себя:
- Пусть выяснится истина.
Имогена не выходила из мыслей Танкреда. Влюбить её в себя стало его мечтою. Он неотступно следил за нею. Вокруг него уже давно сорганизовалась сеть шпионства. Его агенты говорили ему о каждом шаге Имогены. Он узнал, что сегодня она будет у королевы, и прошёл к Ортруде после приема первого министра. Кстати же ему хотелось поскорее выяснить отношение Ортруды к делу о клевете.
Ортруда сказала ему:
- Милый Танкред, я так огорчена за вас. Я понимаю ваши благородные побуждения, но я хочу заступиться за вас, хотя бы и против вашей воли.
- Милая моя Ортруда, взвесьте последствия.
Ортруда видела, что Танкреду неприятна её настойчивость, но непобедимое упрямство владело ею. И было в ней чувство, страшное ей самой, похожее на злорадство.
Танкред вышел из кабинета королевы Ортруды. У него был деланный, рассеянно скучающий вид. Он умел носить маску.
Увидел Имогену. Молодая девушка ожидала приема у королевы. На днях ей пожаловано было придворное звание, и она приехала благодарить королеву.
Танкред стал говорить ей любезности. Она краснела. Тихо подошёл гофмаршал Нерита. Шепнул:
- Простите, ваше высочество. Её величество ждёт графиню Мелладо. Танкред улыбнулся.
- Простите, Имогена, я вас задержал.
Пожал её руку. Отошёл. Имогена прошла к Ортруде. Астольф мрачно смотрел вслед уходящему Танкреду. Афра подошла к нему. Спросила:
- Ты не любишь его, Астольф? Этого прекрасного принца?
Астольф пылко воскликнул:
- Прекрасный принц! Ну, я не нахожу прекрасным этого немецкого верзилу.
- Неужели? - с лёгкою улыбкою спросила Афра. Астольф гневно говорил:
- Пусть бы он ушёл к своим возлюбленным. У него их так много. С Ортрудою ему скучно. Старый королевский замок ему противен. Он чужой здесь.
Афра слушала его, и хмурила брови. Улыбнулась. Спросила:
- Да ты ревнуешь, милый Астольф? Правда, ревнуешь? Ты влюблён в неё? Признавайся, маленький ревнивец.
Смеялась тихо, плещущим, как струйки, смехом. Астольф ярко покраснел. Он весь дрожал, как тоненькая пальмочка на прибрежьи, колеблемая знойным сирокко. Крикнул:
- Я, я! Вы смеетесь надо мною, жестокая Афра! О, я ревную! Я - только мальчишка, смешной и жалкий!
- Я тоже ревную,- тихо сказала она. Покраснела. Опустила глаза. Принуждённо засмеялась.
- К кому? - с удивлением спросил Астольф. Молчала. Краснела. Улыбалась.
- Ты влюблена в него! - воскликнул Астольф.- В этого иностранца!
- Нет! - воскликнула Афра.- Конечно, нет! Что ты придумал, Астольф!
- Мне больно, что она его любит, и я ревную.
- Слушай, Афра! - сказал Астольф.- Я ему отомщу. Я познакомился с мальчишкою Лансеолем, и с Альдонсою Жорис. Я выпросил у королевы её ленты, и показал их Лансеолю. Он поверил, что я - посланец горной феи, и слушается меня. Когда Танкред поедет к своей возлюбленной, Лансеоль его выследит, и даст мне знать, и я наведу на него королеву.
- Безумный мальчишка, не делай этого!-вскрикнула Афра.