|
V
Передонова томила тоска. Уже и карамелек не было в кармане, и это его опечалило и раздосадовало. Рутилов почти всю дорогу говорил один, - продолжал выхвалять сестер. Передонов только однажды вступил в разговор. Он сердито спросил:
- У быка есть рога?
- Ну, есть, так что же из того? - сказал удивленный Рутилов.
- Ну, а я не хочу быть быком, - объяснил Передонов.
Раздосадованный Рутилов сказал:
- Ты, Ардальон Борисыч, и не будешь никогда быком, потому что ты - форменная свинья.
- Врешь! - угрюмо сказал Передонов.
- Нет, не вру, и могу доказать, - злорадно сказал Рутилов.
- Докажи, - потребовал Передонов.
- Погоди, докажу, - с тем же злорадством в голосе ответил Рутилов.
Оба замолчали. Передонов пугливо ждал, и томила его злость на Рутилова. Вдруг Рутилов спросил:
- Ардальон Борисыч, а у тебя есть пятачок?
- Есть, да тебе не дам, - злобно ответил Передонов.
Рутилов захохотал.
- Коли у тебя есть пятачок, так как же ты не свинья! - крикнул он радостно.
Передонов в ужасе хватился за нос.
- Врешь, какой у меня пятачок, у меня человечья харя, - бормотал он.
Рутилов хохотал. Передонов, сердито и трусливо посматривая на Рутилова, сказал:
- Чудород, да как же я-то не одурманился?- спросил Рутилов.
- Ты средство знаешь, - говорил Передонов. - Ты, может быть, через рот дышал, а в нос не пускал, или слова такие говорил, а я ничего не знаю, как надо против волшебства. Я не чернокнижник. Пока не зачурался, все одурманенный стоял.
Рутилов хохотал.
- Как же ты чурался? - спрашивал он.
Но уже Передонов молчал.
- Что ты за Варвару так уцепился? - говорил Рутилов. - Ты думаешь, хорошо тебе будет, если ты через нее получишь место? Она тебя оседлает.
Это было непонятно Передонову.
Ведь она для себя старается, - думал он. - Ей самой будет лучше, когда он будет начальником и будет получать много денег. Значит, не он ей, а она ему должна быть благодарна. Да и во всяком случае с нею ему удобнее, чем с кем бы то ни было другим.
Передонов привык к Варваре. Его тянуло к ней, - может быть, вследствие приятной для него привычки издеваться над нею. Другую такую ведь и на заказ бы не найти.
Было уже поздно. У Передонова в квартире горели лампы, окна ярко выделялись в уличной темноте.
Вокруг чайного стола сидели гости: Грушина, - она же теперь ежеденничала у Варвары, - Володин, Преполовенская, ее муж, Константин Петрович, высокий человек лет под сорок, матово-бледный, черноволосый и необычайно молчаливый. Варвара принарядилась, - надела белое платье. Пили чай, беседовали. Варвару, как всегда, беспокоило, что Передонов долго не возвращался. Володин с веселым блеющим хохотом рассказал, что Передонов пошел куда-то с Рутиловым. Это увеличило Варварино беспокойство.
Наконец явился Передонов с Рутиловым. Их встретили криком, смехом, глупыми, нескромными шутками.
- Варвара, а где же водка? - сердито крикнул Передонов.
Варвара метнулась из-за стола, виновато ухмыляясь, и быстро принесла водку в большом, грубо граненом графине.
- Выпьем, - угрюмо пригласил Передонов.
- Подожди, - сказала Варвара, - Клавдюшка закуску принесет. Копа, шевелись, - крикнула она в кухню.
Но уже Передонов разливал водку по рюмкам и бормотал:
- Чего ждать, время не ждет.
Выпили и закусили пирожками с черносмородинным вареньем. У Передонова, чтобы занимать гостей, только и было в запасе, что карты да водка. Так как за карты сесть еще нельзя было, - чай надо было пить, - то оставалась водка.
- Вечно двери настежь, - ворчал он.
Он боялся сквозняка, - простудиться можно. Поэтому в квартире всегда было душно и смрадно.
Преполовенская взяла яйцо.
- Хорошие яйца, - сказала она, - где вы их достаете?
Передонов сказал:
- Это еще что яйца, а вот в нашем имении у отца курица по два крупных яйца в день круглый год несла.
- Что ж такое, - ответила Преполовенская, - эка невидаль, нашли чем хвастать! У нас в деревне была курица, несла в день по два яйца и по ложке масла.
- Да, да, и у нас тоже, - сказал Передонов, не замечая насмешки. - Если носят другие, так и она несла. У нас выдающаяся была.
Варвара засмеялась.
- Петрушку валяют, - сказала она.
- Уши вянут, такой вздор вы несете, - сказала Грушина.
Передонов свирепо посмотрел на нее и ответил с ожесточением:
- А коли вянут, оборвать их надо.
Грушина смутилась.
- Ну, уж вы, Ардальон Борисыч, всегда такое скажете! - жалобно сказала она.
Остальные сочувственно смеялись. Володин, щуря глаза и потряхивая лбом, смешливо объяснял:
- Если у вас уши вянут, то вам их оборвать надо, а то нехорошо, коли они у вас завянут и так мотаться будут, туда-сюда, туда-сюда.
Володин показал пальцами, как будут мотаться вялые уши. Грушина прикрикнула на него:
- Ну уж вы, туда же, сами ничего придумать не умеете, на готовенькое прохаживаетесь! Володин обиделся и сказал с достоинством:
и мы к вам изволим.
- Резонно, Павел Васильевич, - со смехом одобрил его Рутилов.
- Уж Павел Васильевич за себя постоит, - с лукавою усмешкою сказала Преполовенская.
Варвара отрезала кусок булки и, заслушавшись затейливых речей Володина, держала нож в руке. Острие сверкало. Передонову стало страшно,- а ну, как вдруг зарежет. Он крикнул:
- Варвара, положи нож!
Варвара вздрогнула
- Чего кричишь, испугал! - сказала она и положила нож. - Ведь вы знаете, у него все привереды, - объяснила она молчаливому Преполовенскому, видя, что он поглаживает бороду и собирается что-то сказать.
- Это бывает, - сладостным и грустным голосом заговорил Преполовенский, - у меня был один знакомый, так тот иголок боялся, все боялся, что его уколют и иголка уйдет во внутренности. И ужасно боялся, представьте, как увидит иголку...
И, раз начавши говорить, уже он не мог остановиться и все на разные лады пересказывал одно и то же, пока его не перебил кто-то, заговорив о другом. Тогда он опять погрузился в молчание.
Грушина перевела разговор на эротические темы. Она рассказала, как ее ревновал покойник-муж и как она ему изменила. Потом рассказала слышанную от столичного знакомого историю о любовнице некоего высокопоставленного лица, как она ехала по улице и встретила своего покровителя.
- Она ему и кричит: здравствуй, Жанчик! Это на улице-то! - рассказывала Грушина.
- А вот я на вас донесу, - сердито сказал Передонов: - разве можно про таких знатных лиц такие глупости болтать?
Грушина испуганно залепетала:
- Да ведь я что ж, - мне так рассказывали. За что купила, за то и продаю.
Передонов сердито молчал и пил чай с блюдечка, налегая на стол локтями. Он думал, что в доме будущего инспектора не подобает непочтительно говорить о вельможах. Он злился на Грушину. Еще досадовал его и был ему подозрителен Володин: что-то уж слишком часто называл он Передонова будущим инспектором. Один раз Передонов даже сказал Володину:
- Что, брат, завидно, небось! Да, вот ты не будешь инспектором, а я буду.
На это Володин, придав своему лицу внушительное выражение, возразил:
- Всякому свое, Ардальон Борисыч, - вы в своем деле специалист, а я в своем.
- А Наташа-то наша, - сообщила Варвара, - от нас прямо к жандармскому поступила.
Передонов вздрогнул, и лицо его выразило ужас.
- Ну вот, чего мне врать, - ответила Варвара, - хоть сам поди к нему, спроси.
Это неприятное известие подтвердила и Грушина. Передонов был ошеломлен. Наскажет чего и не было, а жандармский на ус намотает и, пожалуй, напишет в министерство. Это скверно.
В это самое время глаза Передонова остановились на полочке над комодом. Там стояло несколько переплетенных книг: тонкие - Писарева и потолще - "Отечественные Записки". Передонов побледнел и сказал:
- Книги-то эти надо спрятать, а то донесут.
Раньше эти книги Передонов держал на виду, чтобы показать, что у него свободные мнения.- хотя на самом деле он не имел ни мнений, ни даже охоты к размышлениям. И эти книги он только держал, а не читал. Давно уже не прочел он ни одной книги, - говорил, что некогда, - газет не выписывал, новости узнавал из разговоров. Впрочем, и узнавать ему нечего было, - ничто во внешнем мире его не занимало. Над подписчиками на газеты он даже издевался, как над расточителями денег и времени. Дорого, подумаешь, было для него его время!
Он пошел к полочке, бормоча:
- Уж у нас такой город, сейчас донесут. Помоги-ка, Павел Васильевич, - сказал он Володину.
Володин подошел к нему с серьезным и понимающим лицом и осторожно принимал книги, которые передавал ему Передонов. Себе взял Передонов пачку книг поменьше, Володину дал побольше и пошел в залу, а Володин за ним.
- Куда же вы их спрячете, Ардальон Борисыч? - спросил он.
- А вот увидишь, - с обычною угрюмостью ответил Передонов.
- Что же это вы потащили, Ардальон Борисыч? - спросила Преполовенская.
- Строжайше запрещенные книги, - ответил Передонов на ходу. - Донесут, коли увидят.
В зале Передонов присел на корточки перед печкою, свалил книги на железный лист, - и Володин сделал то же, - и принялся с усилием запихивать книгу за книгою в неширокое отверстие. Володин сидел на корточках рядом с ним, немного позади, и подавал ему книги, сохраняя глубокомысленное и понимающее выражение на своем бараньем лице с выпяченными из важности губами и склоненным от избытка понимания крутым лбом. Варвара заглядывала на них через дверь. Со смехом сказала она:
- Пошел валять петрушку!
Но Грушина остановила ее:
- Ой, голубушка, Варвара Дмитриевна, вы так не говорите, - за это большие неприятности могут быть, коли узнают. Особенно, если учитель. Начальство страсть как боится, что учителя мальчишек бунтовать научат.
Напились чаю и уселись играть в стуколку, все семеро вокруг ломберного стола в зале. Передонов играл с азартом, но плохо. Каждое двадцатое число ему приходилось уплачивать дань своим соучастникам в игре, особенно Преполовенскому; этот получал и за себя и за жену. В выигрыше чаще всего были Преполовенские. У них были условленные знаки, - постукивание, покашливание, - посредством которых они обменивались известиями о своих картах. Сегодня Передонову сразу не повезло. Он спешил отыграться, а Володин медлил сдавать и тщательно уравнивал карты.
- Павлушка, сдавай, - нетерпеливо крикнул Передонов.
Володин, чувствуя себя в игре особою, равною всем остальным, сделал значительное лицо и спросил:
- По дружбе, по дружбе, - небрежно ответил Передонов, - только сдавай скорее.
- Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад, - говорил Володин с радостным и глупым смехом, сдавая карты, - ты хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад. Я тебе туза сдал за это, - сказал Володин и открыл козыря.
Туз точно, оказался у Передонова, но не козырный, и подвел его под ремиз.
- Сдал! - сердито ворчал Передонов,- туз, да не тот. Под руку говоришь. Надо было козырного, а ты что сдал? На что мне тиковый пуз?
- На что тебе тиковый пуз, у тебя свое пузо растет,- подхватил со смехом Рутилов.
- Будущий инспектор язычком заплетается, - пуз, пуз, карапуз.
Рутилов непрерывно болтал, сплетничал, рассказывал анекдоты, иногда весьма щекотливого содержания. Чтобы подразнить Передонова, он стал уверять, что гимназисты плохо себя ведут, особенно те, которые живут на квартирах: курят, пьют водку, ухаживают за девицами. Передонов верил. И Грушина поддерживала. Ей эти рассказы доставляли особое удовольствие: она сама хотела было, после смерти мужа, держать у себя на квартире трех-четырех гимназистов, но директор не разрешил ей, несмотря на ходатайство Передонова, - о Грушиной в городе была дурная слава. Теперь она принялась бранить хозяек тех квартир, где жили гимназисты.
- Они взятки дают директору, - заявила она.
- Хозяйки все стервы, - убежденно сказал Володин, - вот хоть моя. У нас с нею был такой уговор, когда я комнату нанимал, что она будет давать мне вечером три стакана молока. Хорошо, месяц, другой так мне и подавали.
- И ты не опился? - спросил Рутилов со смехом.
- Зачем же опиваться! - обиженно возразил Володин. - Молоко - полезный продукт. Я и привык три стакана выпивать на ночь. Вдруг вижу, приносят мне два стакана. Это, спрашиваю, почему же? Прислуга говорит: Анна Михайловна, говорит, просят извинить, что коровка у них, говорит, нынче мало молока дает. А мне-то что за дело! Уговор дороже денег. У них совсем коровка не даст молочка, так мне и кушать не дадут? Ну, я говорю, если нет молока, то скажите Анне Михайловне, что я прошу дать мне стакан воды. Я привык кушать три стакана, мне двух стаканов мало.
- Павлушка у нас герой, - сказал Передонов. - Расскажи-ка, брат, как ты с генералом сцепился.
Володин охотно повторил рассказ. Но теперь его подняли насмех. Он обиженно выпятил нижнюю губу.
За ужином все напились до-пьяна, даже и женщины. Володин предложил еще попачкать стены. Все обрадовались: немедленно, еще не кончив есть, принялись за дело и неистово забавлялись. Плевали на обои, обливали их пивом, пускали в стены и в потолок бумажные стрелы, запачканные на концах маслом, лепили на потолок чертей из жеваного хлеба. Потом придумали рвать полоски из обоев на азарт, - кто длиннее вытянет. На этой игре Преполовенские еще выиграли рубля полтора.
Володин проиграл. От этого проигрыша и опьянения он внезапно загрустил и стал жаловаться на свою мать. Он сделал укоризненное лицо и, толкая зачем-то вниз рукою, говорил:
- И зачем она меня родила? И что она тогда думала? Какая теперь моя жизнь! Она мне не мать, а только родительница. Потому как настоящая мать заботится о своем детище, а моя только родила меня и отдала на казенное воспитание с самых малых лет.
- Зато вы обучились, вышли в люди, - сказала Преполовенская.
Володин уставился вниз лбом, покачивая головою, и говорил:
- Нет, уж какая моя жизнь, - самая последняя жизнь. И зачем она меня родила? она тогда думала?
и подумывает жениться на Варваре и влезть в мою шкуру",- думал Передонов и тоскливо смотрел на Володина.
Хоть бы женить его на ком-нибудь.
Ночью, в спальне, Варвара говорила Передонову:
- Ты думаешь, все эти девки, что за тобою вяжутся, молоденькие, так и хорошенькие? Они все дряни, я их всех красивее.
Она поспешно разделась и, нахально ухмыляясь, показала Передонову свое слегка раскрашенное, стройное, красивое и гибкое тело.
Хотя Варвара шаталась от опьянения и лицо ее во всяком свежем человеке возбудило бы отвращение своим дрябло-похотливым выражением, но тело у нее было прекрасное, как тело у нежной нимфы, с приставленною к нему, силою каких-то презренных чар, головою увядающей блудницы. И это восхитительное тело для этих двух пьяных и грязных людишек являлось только источником низкого соблазна. Так это и часто бывает, - и воистину в нашем веке надлежит красоте быть попранной и поруганной.
Передонов угрюмо хохотал, глядя на свою голую подругу.
Всю эту ночь ему снились дамы всех мастей голые и гнусные.
Варвара поверила, что натирание крапивою, которое она себе сделала по совету Преполовенской, ей помогло. Ей казалось, что она сразу начала полнеть. У всех знакомых она спрашивала:
- Правда, ведь я пополнела?
И она думала, что уж теперь непременно Передонов, увидев, как она полнеет, и получив к тому же поддельное письмо, женится на ней.
Далеко не так приятны были ожидания Передонова. Уже он давно убедился, что директор ему враждебен, - и на самом деле директор гимназии считал Передонова ленивым, неспособным учителем. Передонов думал, что директор приказывает ученикам его не почитать, - что было, понятно, вздорною выдумкою самого Передонова. Но это вселяло в Передонова уверенность, что надо от директора защищаться. Со злости на директора он не раз начинал поносить его в старших классах. Многим гимназистам такие разговоры нравились.
Теперь, когда Передонов захотел стать инспектором, директоровы неприязненные отношения к нему являлись особенно неприятными. Положим, если княгиня захочет, то ее протекция превозможет директоровы козни. Но все же они не безопасны.
И другие были в городе люди, - как заметил в последние дни Передонов, - которые враждебны ему и хотели бы помешать его назначению на инспекторскую должность. Вот Володин: недаром он все повторяет слова "будущий инспектор". Ведь бывали же случаи, что люди присваивали себе чужое имя и жили себе в свое удовольствие. Конечно, заменить самого Передонова Володину трудненько, - да ведь у дурака, такого, как Володин, могут быть самые нелепые затеи. И еще Рутиловы, Вершина со своею Мартою, сослуживцы из зависти - все рады ему повредить. А как повредить? Ясное дело, опорочат его в глазах у начальства, выставят человеком неблагонадежным.
Итак, у Передонова явились две заботы: доказать свою благонадежность и обезопасить себя от Володина, - женить его на богатой.
И вот однажды Передонов спросил Володина:
- Хочешь, к Адаменковой барышне тебя посватаю? Или все еще по Марте скучаешь? Целый месяц утешиться не можешь?
- Что ж мне по Марте скучать! - ответил Володин. - Я ей честь честью сделал предложение, а коли ежели она не хочет, то что же мне! Я и другую найду, - разве уж для меня и невест не найдется? Да этого добра везде сколько угодно.
- Да, а вот Марта натянула тебе нос, - подразнил Передонов.
- Не знаю уж, какого жениха они ждут,- обидчиво сказал Володин, - хоть бы приданое большое было, а то ведь гроши дадут. Это она в тебя, Ардальон Борисыч, втюрилась.
- А я бы на твоем месте ей ворота дегтем вымазал.
Володин захихикал, но сейчас же успокоился и сказал:
- Ежели поймают, так неприятность может выйти.
- Найми кого-нибудь, зачем самому, - сказал Передонов.
- ни стыда, ни совести нет у человека.