|
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Опять настала ночь, утешающая нежно. Королева Ортруда спустилась в чертог Араминты. Перед нею шла ее верная, молчаливая служанка, Терезита, покорная, обнаженная, как рабыня. В одной руке Терезита держала зажженный фонарь с желтыми стеклами, в другой - плетеную корзину с белыми и желтыми только что срезанными розами.
Холодны были камни под ногами Ортруды и Терезиты. Впереди слышался им глухой плеск воды о темный каменистый берег. Темное чувство, похожее на страх, томило королеву Ортруду. Она знала, что мертвые, близкие сердцу, придут к ней в эту ночь. Радовалась этому Ортруда, но и боялась.
На пороге темной пещеры Терезита остановилась. Она поставила фонарь на выступ скалы, опустила к порогу корзину с розами, и медленно сняла с королевы Ортруды одежду, шепча слова заклинаний. Смутно в полумгле мерцая желтыми отсветами от фонаря, легла белая одежда Ортруды на камень у порога.
Королева Ортруда сказала тихо:
- Останься здесь, Терезита. Я войду одна.
Терезита покорно склонила голову. Она стала у порога, и неподвижными глазами, в которых затаился страх, смотрела в глубину капища, готовая придти к королеве Ортруде по ее первому зову. Ее крепкая, смуглая грудь, прижимаясь к скале, согревала холодный камень; левая рука, согнутая в локте, лежала на выступе скалы, а правая была опущена вдоль тела.
Королева Ортруда взяла фонарь и корзину с розами, и вошла в пещеру, где так еще недавно совершила она таинственный обряд над телом Афры.
Прекрасное тело Афры! Где оно теперь? И что с ним?
Черный камень у западной стены еще хранил их дар, уже завядшие розы. Посредине камня стояла золотая чаша, и по обеим ее сторонам два хрустальные сосуда с ароматами; за чашею, на золотом блюде, лежали угли,- их принесла нынче днем Терезита.
Свежими розами осыпала черный камень королева Ортруда.
Перевитые черным крепом, стояли за черным камнем у стены семь серебряных подсвечни-ков. Свечи в них были черные,- их вставила нынче днем Терезита.
Королева Ортруда зажгла черные свечи. Желтым, тусклым огнем горели они. Их мерцание струилось по смуглому телу таящейся у порога, и жутким блеском дрожало в ее глазах, упорно приковавших свой пристальный взор к телу королевы Ортруды. От этого струящегося по телу Терезиты мерцания еще более черным и таинственным казался мрак за порогом пещеры.
Над черным камнем темная статуя нагого отрока тускло мерцала в озарении свеч. Был ее мрамор желт и печален.
Обнаженная стояла королева Ортруда перед черным камнем. Ее охватывала сумрачная прохлада склепа, и на своем теле чувствовала Ортруда неподвижный взор таящейся у порога.
Ортруда бросила в золотую чашу несколько углей, разожгла их, и медленно, капля за каплею, вылила на них из обоих хрустальных сосудов благоуханную жидкость. Багряным жаром теплились угли, согревая широкую чашу, и вея теплом в лицо Ортруды.
Дым благоуханий заволок пещеру. Едва виден за облаками плывущего в воздухе дыма стал очерк рабыни у темного порога.
Королева Ортруда совершила мистерию Смерти, одна. Слова говорила, и ответа ждала.
Темный голос звучал над Ортрудою:
- Настала ночь, когда мертвые твои придут к тебе, и скажут тебе то, чего ты не знала.
И приходили один за другим.
- Мы не знаем, что любим. Мы не знаем, как любим. Что найдем, отвергаем, и к недостижимому стремимся вечно. Но смерть успокоит.
Прислушивалась к его спокойным словам королева Ортруда,- но все глуше звучали слова, и прошел мимо черного камня Карл Реймерс, и скрылся во тьме. И бессильно упали простертые к нему руки Ортруды.
Пришел милый паж Астольф. Одежда его была белее нагорного снега, но на руках его была кровь, и ноги его были покрыты пылью, и забрызганы кровью. Астольф говорил:
- Я не жил. Я только хотел, только мечтал, только любил,- и что же мне еще надо! Не печалься обо мне, милая Ортруда.
И он исчез,- и не пыталась удержать его Ортруда.
Проходили иные. Альдонса прошла, простая, веселая, как прежде. Сказала:
- Милая моя Дульцинея, к тебе приходила я, твоя Альдонса, и ты меня не узнала. Узнаешь ли ты хоть теперь тайну, соединяющую нас навеки?
Прошел старый Хозе. Что-то бормоча, он бренчал ключами, ища того, который нужен, и, когда нашел, засветился радостною улыбкою, и говорил тихо, как там, на кладбище:
- Бедная королева Ортруда, золотую монету ты мне подарила, и твое золото положил я к ногам непорочной Девы. Ты чаруешь и убиваешь, бедная госпожа земная, но сокровища твои невредимы, а злое твое отвеется вечным ветром.
Прошла Маргарита Камаи. На ее горле кровью точилась черная, длинная рана. Было залито кровью белое на Маргарите платье. Но Маргарита улыбалась и говорила:
- Любви не зальешь и кровью, бедная королева Ортруда.
После всех пришла бледная, прекрасная Афра. Она ничего не говорила. И неясен был облик Афры, словно облеченный туманом.
Распространился в народе слух, что извержение вулкана произойдет седьмого июня. Жители Драгонеры толпами бежали с острова, переполняя пароходы и лодки. В Пальме и в других городах появились тысячи выходцев. Было много бедняков. Их кое-как устроили на средства частной благотворительности. Кое-что дало и правительство.
Множество пароходов и яхт кружилось около острова Драгонеры. Большая часть их близко к берегу не подходила. Их пассажиры были преимущественно любопытные туристы. Им хотелось полюбоваться извержением вулкана,- редкое зрелище, и великолепное.
Однако предсказанный день прошел благополучно. Приспешники Виктора Лорена торжест-вовали. Многие жители Драгонеры стали возвращаться на свой остров, отчасти потому, что поверили в безопасность вулкана, главным же образом, конечно, потому, что брошенные в страхе дела и корысть влекли их домой.
Думала королева Ортруда:
"Настал мой срок идти к вулкану, заворожить его навеки, мою верховную власть над буйною распростереть стихиею. Или ничего не может человек, даже и увенчанный, против стихийных злых сил? Спрошу, что скажет мне Афра. Мертвые знают".
Королева Ортруда пришла к Афре. Холодная и бледная, лежала в постели Афра.
"Отчего же ее не положили в гроб?" - подумала Ортруда.
Но никого не спросила она ни о чем. Не всё ли равно!
Королева Ортруда наклонилась к неподвижному, похолодевшему лицу милой ее подруги. Сказала тихо, но с великою жаждою ответа:
- Милая Афра, я поеду к вулкану, я взойду на его вершину, и дымный гнев его зачарую словами последней моей любви и великого моего отчаяния. Скажи мне на прощанье хоть одно слово.
- Иди.
Могильно-глух был тихий голос Афры. Тихо сказала ей Ортруда:
- Милая полусмерть моя, образ смерти истинной, прощай!
Королева Ортруда поцеловала бледные уста Афры, и вышла.
В соседней комнате встретился ей Филиппо Меччио. Он низко поклонился королеве Ортруде, Казалось, что он хочет сказать что-то. Но королева Ортруда не заметила этого. Она быстро и молча прошла мимо Филиппа Меччио, ответив на его поклон любезною, но почти бессознательною улыбкою. Может быть, королева Ортруда даже и не узнала Филиппа Меччио.
Вернувшись к себе, королева Ортруда написала короткое письмо Виктору Лорена. Извещала его о том, что она хочет посетить остров Драгонеру, и что поедет послезавтра. Просила Виктора Лорена сообщить об этом народу.
Запечатавши письмо, Ортруда велела, чтобы его немедленно доставили первому министру.
Виктор Лорена был очень встревожен этим письмом. Гибель королевы Ортруды при извержении вулкана вовсе не входила в расчеты Виктора Лорена. Как и многих других, доклад посланной на Драгонеру комиссии почти убедил его в том, во что ему так хотелось верить. Но возможность катастрофы всё же была для него совершенно ясною. Уж если суждено было совершиться этому ужасному несчастию, то, по расчетам Виктора Лорена, всё же было бы лучше, если бы в это время еще царствовала на Островах королева Ортруда, любимая народом.
Вообще, Виктор Лорена дорожил королевою Ортрудою по многим причинам. Даже и потому, между прочим, что ее увлечения и ошибки, как и промахи принца Танкреда, могли быть использованы им при случае.
Виктор Лорена явился в королевский замок в тот же день вечером, не в урочное время. Королева Ортруда приняла его немедленно. Она сдержанно улыбалась, глядя на его встревожен-ное лицо. Она так и ожидала, что Виктор Лорена станет отговаривать ее от поездки к вулкану.
Виктор Лорена говорил непритворно-взволнованным голосом:
- Нельзя не преклоняться перед теми великодушными чувствами, которые побудили ваше величество принять это чрезвычайное решение. Но я позволю себе просить ваше величество, во имя высших интересов государства и династии, отложить исполнение этого намерения. Положе-ние дел в настоящее время совсем не таково, чтобы в таком чрезвычайном акте могла представ-ляться необходимость. Осуществление этого решения привлекло бы общее внимание, и внушило бы мысль о чрезвычайной важности положения. Притом же совершенно невозможно подвергать опасности драгоценную жизнь вашего величества.
Противно было королеве Ортруде лицемерие министра, и с досадою слушала она его. Она спросила:
- Скажите, дорогой господин Лорена, на этом острове очень опасно?
Виктор Лорена ответил:
- Опасности почти никакой нет, ваше величество. Но даже и слабой тени опасности достаточно, чтобы это побуждало меня самым настойчивым образом просить вас, государыня, отказаться от этого великодушного решения.
- Стало быть, дорогой господин Лорена, опасности совершенно нет? - спросила Ортруда.
Уклончивы были пространные объяснения Виктора Лорена. Но королева Ортруда настаивала:
- Дорогой господин Лорена, я хочу знать ваше определенное мнение, насколько опасен вулкан.
Наконец Виктор Лорена сказал:
- Даже и ученые могли ошибиться. Я лично думаю, что некоторая,- скажем, довольно большая,- возможность опасности есть.
- Так я поеду,- сказала королева Ортруда.- Я думаю, что ошибались не ученые,- ошиблись мы с вами, господин министр. А теперь народ ждет от нас только одного,- чтобы я заговорила вулкан, и моею верховною властью отвратила от острова опасность.
- Ваше величество, конечно, не разделяете народных суеверий.
Королева Ортруда улыбнулась, и сказала:
- Конечно, дорогой господин Лорена. Но зато какое будет торжество и для науки, и для династии, если я вернусь благополучно, и если извержения вулкана не произойдет! Итак, это решено окончательно. Я еду.
Виктор Лорена прямо от королевы Ортруды поехал к морскому министру. В ту же ночь был отдан приказ флоту идти к острову Драгонере.
Флот был застигнут этим приказом в полной неготовности. Кое-как собрались к местам командиры и команды, кое-как наладилась спешная, но нелепая работа,- и только через несколько дней морские тяжелые посудины могли поползти к Драгонере.
От морского министра Виктор Лорена поехал к королеве Кларе, просить ее, чтобы она отговорила королеву Ортруду от поездки к вулкану. Это была, конечно, почти безнадежная попытка. Виктор Лорена знал, что королева Ортруда выслушает королеву-мать, но не послушается ее.
Принц Танкред смеялся над вулканом и над теми, кто опасался извержения. Он говорил:
- Глупо было бы не верить целой комиссии таких ученых, знаменитых людей.
Все-таки ехать к вулкану принц Танкред вовсе не хотел. Но и оставаться в Пальме, когда его супруга, царствующая королева, едет к опасному острову, было неприлично и неловко. То обстоятельство, что разрыв между королевою Ортрудою и принцем Танкредом был всем известен, только усиливало эту неловкость.
Поэтому принц Танкред притворился больным. Конечно, у него оказалась инфлуэнца. Эта любезная болезнь всегда к услугам желающих.
Королевская яхта была,- если не считать еще яхты в тайне грота,- единственным кораб-лем во всем флоте Соединенных Островов, всегда готовым к плаванию. Эта яхта в назначенный час утром остановилась против замка, и блестела на лазури волн, как нарядная белая игрушка из стали.
Королева Ортруда еще раз пришла к Афре, проститься с нею. Афра лежала белая, холодная. Уже ни одного слова не услышала от нее королева. И ушла спокойная, холодная, как уходила она от могилы Карла Реймерса.
Королева Ортруда взошла на яхту. Ее свита была невелика.
- Пусть едет только тот, кто хочет,- говорила вчера королева Ортруда гофмаршалу Теобальду Нерита.
Многие, узнав решение королевы Ортруды, заблаговременно оставили Пальму, выискавши какие-то благовидные предлоги. Поехали с нею иные из храбрости, свойственной большей части этого народа,- иные потому, что были обмануты выводами комиссии, и не верили в изверже-ние,- иные потому, что это были тупые рабы этикета.
уговаривала королеву Ортруду не ехать. Теперь же, взойдя на яхту, королева Клара была совершенно спокойна.
При дворе и в обществе строились многие предположения о том, зачем поехала на Драгонеру королева Клара. Одни говорили:
- Королева Клара любит дочь, и не может расстаться с нею в минуты такой великой опасности.
Другие говорили:
- Королева Клара едет из тонкого расчета.
- Какую выгоду можно извлечь из этой безумной поездки?
- Королева Клара очень хитрая. Она не сделает лишнего шага. Уже наверное она рассчитывает на что-нибудь.
Третьи говорили:
Четвертые говорили:
- Суеверна королева Клара. Она поверила в деревенские бредни о том, что королева Ортруда имеет силу над вулканом.